— Так, дай подумать, — решил я осмыслить новую информацию. Так как с Ивон пока ничего не ясно, то саму плывущую мне в руки Милен — не стоит упускать. — А есть ли техническая, хотя, скорее, формальная возможность тебе законно попасть в число наследниц, Мили(ласково)?
— Зачем это? — уперев кулаки в бока, снова начала заводиться эта несносная девчонка.
— Я вопрос задал! — пришлось леденящим душу голосом вернуть её в рамки, так как орать я подустал. Не люблю этого, если честно.
— Да, мой строгий... эм, Герд, — окатили меня волной обожания, ещё и вызвав дежа вю манерой обращения. — Ну да. Почему нет. Если тётка захочет, то добавит в любой момент.
— Ага. А ты сильно её любишь? — невинным голосом поинтересовался я, дабы представлять: как племянница отнесётся к тому, что родственница вдруг назначит её своей любимой наследницей, ну и приболеет или ещё чего(пошаркав ножкой). Дело-то житейское. То одна эпидемия в стране, то другая, никто ведь не застрахован. Ну а с выборами... Или что там у них, конкурс ану-ка девочки? Короче, с этим — тоже порешаем.
А всё это я затеял из-за того, что после сбоя с моим дезертировавшим «гаремом» у меня нет особой уверенности в промывке мозгов, и оставлять на троне, пусть и подчинённую, но, как показала практика, личность с сюрпризами — будет, на мой взгляд, не лучшем решением. Поэтому пусть лучше обработанную на предмет лояльности тётю сменит кто-то из племянниц: союзная Ивон или обязанная Милен. Хотя и рыжей есть чем мне быть обязанной, но она, как я помню, ради высшей цели вполне способна переступить через подобные... мелочи.
— Так что, любишь тётку?
— Я всех люблю...
— Я не о том.
— Да плевать мне на неё. Мне на всех плевать, кто не...
— Ясно, порочное дитя...
— Чего это я дитя?
— Не перебивай. Значит так, Милен, я тут краем глаза глянул на тебя и обнаружил приличную такую опухоль в мозге. Именно из-за неё ты ведешь себя как конченная. Весь твой мазохизм* и непомерная похоть, застилающие любые моральные принципы, а порою и здравый смысл — ни что иное как симптомы.
— Мне норм, — услышал я то, что менее всего ожидал, когда закончил излагать первую из двух новостей, как можно понять, плохую. При том я, конечно же, несколько переживал, так как опыта выносящего приговор врача ранее не имел и книжек по психологии не читал, но такое равнодушие даже с пожиманием плечами в ответ — меня несколько обескуражило.
* Мазоха или Гильотена в этом мире, понятное дело, не было, но, как и упоминал ранее, некоторые словечки и фразочки я даю в привычном и понятном нам всем виде.
— Эм, Милен. Это ты сейчас так говоришь. Но, когда я вылечу тебя, — сообщил я вторую новость, — ты наверняка взвоешь от всего когда-либо содеянного. Ну или останешься такой же, уже испорченной извращенкой, но продолжать творить дичь будешь не из-за зависимости, а по привычке. Хотя, скорее, для того, чтоб вернуть себе яркость тех ощущений, которые когда-то испытывала. Тут я — затрудняюсь.
— Ну так и нечего меня лечить, — равнодушно отмахнулась красноволосая. А затем, лукаво глянув на меня, выдала. — Кстати, Клемен ещё в первый день, сразу после той дуэли с Холмской, раскусила тебя и знала, что ты целитель. К слову, та дуэль была подстроена нами.
— Думаю, что даже больше тобой, не так ли? Клемен, как мне кажется, более хитрая и осторожная.
— Думай что хочешь, — едва не показав мне язык, выдала эта телепающая ногами проказница.
Которой за такие слова и, главное, действия — я уже вынес бы приговор, если б не имел на неё планов, а сама она не вызывала у меня некоторого... эм, сочувствия и отношения с пониманием, так сказать. Хотя приговор всё же не смертельный, ведь она навряд ли имела целью убить меня, скорее — проверить. Но всё равно, будь девчонка адекватна, а не жертва своей болезни, то неслабо поплатилась бы. А так — поглядим пока.
— И ты не опасаешься раскрывать свои карты? — решил я продемонстрировать, что не готов молча проглотить враждебные действия. Ага, попугать. Хотя мне, если честно, плевать на этот детсад, что теряется на фоне всего пережитого мною за последние дни, с лихвой перекрываясь эмоциональным подъемом от нереально жирных трофеев, что осели в моих закромах в результате всех приключений и перипетий, к которым я отношусь... довольно легко. Но для порядка надо! — Я ведь, Милен, если ты не забыла, ещё за те твои опрометчивые слова, которыми ты поприветствовала меня утром, рассержен на тебя!