Та выпрямилась, не говоря ни слова. Она едва переводит дыхание, но сразу же вновь обретает свое угрюмое достоинство и быстрым жестом поправляет сбившийся шиньон.
У Сесили отупевший вид. Она смотрит на мать с почти идиотским удивлением.
Сесили (невыразительным голосом). Ну вот… Я уже давно ее убила!
Сказав эти слова, она начинает вопить и размахивать руками. Если бы Фрейд ее не удерживал, она упала бы на пол. Он подводит ее к постели, на которую она падает, крича от ужаса.
Фрейд (госпоже Кёртнер). Не дайте ей упасть на пол.
Он открывает саквояж, достает шприц и ампулу, берет руку Сесили и, подняв рукав платья, четким, точным движением делает укол.
Фрейд. Через две минуты она уснет.
Уже стемнело. Фрейд и госпожа Кёртнер в комнате Сесили сидят у изголовья спящей больной.
Госпожа Кёртнер рассказывает вполголоса, не сводя глаз с дочери.
Госпожа Кёртнер.Да, я танцевала в кафешантане. И что из этого? Сесили знает об этом. Теперь знаете и вы. Но чем это поможет вам ее вылечить?
Фрейд смотрит на госпожу Кёртнер с симпатией, без всякого пуританства.
Фрейд. Не знаю. Мне это поможет. Я на пороге какого-то открытия. Ведь она хочет вас убить уже не в первый раз. (Госпожа Кёртнер смотрит на него с удивлением: ему известно даже это.) Когда она была ребенком, вы какое-то время находились в санатории. Ей каждую ночь снился сон, что вы умрете. Сны раскрывают нам наши желания.
Госпожа Кёртнер. Она говорила отцу об этих кошмарах. Но я этому не верила.
Фрейд. Это были кошмары. Во сне у нее возникало смутное чувство, что она хочет вашей смерти, и на это проклятое желание она реагировала страхом. Мне тоже сотни раз снилось, будто я убиваю своего отца.
Госпожа Кёртнер (еще враждебно, хотя с интересом). Но почему же?
Фрейд. Я пока не знаю. Но узнаю. (Пауза.) Почему Сесили…
Госпожа Кёртнер. Из ревности… Она хотела стать хозяйкой дома.
Фрейд. Все всегда упирается в ее странного отца… вашего мужа.
Госпожа Кёртнер. Он не был странным человеком. О нет! Он даже не был дурным.Он был трусом. Как и все.
В этот момент кадр меняется. Мы переносимся на двадцать пять лет назад.
В маленьком, убогом кафешантане Граца очень красивая, полуобнаженная молодая женщина исполняет весьма смелый танец «Леда и Лебедь», как это подтверждает поставленная на вертикальный пюпитр, обращенная к публике дощечка с надписью, которая меняется с каждым новым номером.
(Жалкий оркестрик – скрипка, виолончель, пианино – играет фальшиво.)
На женщине лифчик и трусики с оборочками, телесного цвета чулки. Правая рука полностью скрыта лебедиными перьями, видна лишь ладонь – большой палец торчит, – изображающая птичий клюв. Эта рука, «играющая» Лебедя-Юпитера, дерзко шарит по плечам и груди танцовщицы. Она, танцуя, изображает любовное томление. Рука-клюв подбирается к губам танцовщицы и имитирует поцелуй Лебедя в прекрасные уста госпожи Кёртнер.
Та, в любовной истоме, под продолжающимися пылкими поцелуями Лебедя, откидывается назад.
Коснувшись головой пола и стоя на прямых ногах (классическая в гимнастике фигура «мост»), она потом осторожно вытягивает ноги и ложится на спину, тогда как Лебедь набрасывается на нее, покрывая поцелуями все тело.
Маленький занавес, закрывающий полсцены (он на высоте человеческого роста, подвешен на кольцах к веревке, протянутой через всю сцену) задвигается двумя рабочими (из-под бахромы видны их башмаки) в тот момент, когда клюв Лебедя медленно приближается к животу разомлевшей танцовщицы.
Во время танца несколько раз показывают лица зрителей. Среди них – несколько «крепких» парней той эпохи в котелках, жестких воротничках, с усиками. Но в основном солдаты (новобранцы и сверхсрочники). Один мужчина (изысканно одетый, в цилиндре, с тщательно ухоженной бородкой) аплодирует громче других и выделяется в этой исключительно мужской и весьма пестрой публике: это господин Кёртнер.
Голос за кадром госпожи Кёртнер. У него была одна особенность: ему нравились только проститутки.
Жалкая уборная, где госпожа Кёртнер снимает грим. Она сидит перед треснувшим зеркалом и смотрит на себя с глубокой печалью.
В дверь стучат.
Танцовщица (отвернувшись от зеркала). Войдите!
Официант кафешантана, помятый и плохо одетый, проскальзывает в комнату: в руках у него огромный, роскошный букет.
Она с изумлением принимает букет. К нему прикреплен маленький конвертик с визитной карточкой. Раскрыв конвертик, она бросает взгляд на карточку.
Танцовщица (опытным и наглым тоном). Цветы, ладно. А сам тип где?
Официант. Идет следом. (На стекле через оставшуюся открытой дверь мы. видим фигуру приближающегося господина Кёртнера.) Вы примете его?
Танцовщица. Да.
Он входит и целует ей руку.
Голос священника за кадром. А вы, Ида Бранд, согласны ли взять в мужья Йозефа Кёртнера?
Церковь. Новобрачные в момент произнесения ритуального «да». Ида Бранд – в белом подвенечном платье, с флердоранжем.
Ида Бранд (твердым голосом). Да.
Позади них сидят три-четыре человека. Все остальные скамьи в церкви пусты.
Голос за кадром госпожи Кёртнер. Он женился на мне потому, что я была девкой. Это был его порок. В первое время нашей связи я его обманывала. Он это обожал. (Кадр исчезает; Фрейд и госпожа Кёртнер сидят рядом. Она говорит, опустив глаза. Фрейд слушает, глядя на нее.) Когда он сказал. что женится на мне, я полюбила его, я дала себе клятву быть ему верной. Мне опротивела моя жизнь: я хотела стать его истинной женой. Честной. Чистой. Я нуждалась в уважении людей.
В салоне, который мы уже видели, господин Кёртнер читает газету.
Появляется госпожа Кёртнер: нельзя узнать бывшую проститутку в этой жеманной и суровой женщине с гладко причесанными волосами, без следа пудры на лице, строго одетой (темное платье, кружевные жабо и манжеты).
(Звук шагов госпожи Кёртнер.)
Он слышит шаги, поднимает голову и откладывает газету. На его лице написано разочарование.
Господин Кёртнер. Ида! (Он встает и окидывает ее взглядом с головы до ног.) Что все это значит?
Ида. Как что? Это мой наряд. Уж не хочешь ли ты случайно, чтобы госпожа Кёртнер расхаживала в костюме Леды? Твои друзья не приняли бы меня.
Господин Кёртнер (смотрит на нее с глубокой неловкостью). Во всяком случае…
Ида Кертнер (вздрагивает черты ее лица цепенеют). Что?
Господин Кёртнер (меняя ход разговора). В жены я взял Леду.
Она подходит к зеркалу и вглядывается в него. Но в нем она видит образ Леды с ее растерянным, исполненным горечи лицом.
Госпожа Кёртнер твердым взглядом всматривается в этот образ своего прошлого. Изображение исчезает. Остается нынешнее отражение Иды Кёртнер, еще очень молодой, но постепенно ожесточающейся.
Мы видим, как черты ее лица ужесточаются на наших глазах, пока она рассказывает.
Голос за кадром госпожи Кёртнер. Они никогда меня не принимали. Никогда не приходили к нам в дом. Говоря обо мне, называли меня «эта женщина». Это были лучшие друзья Йозефа. (Ида Кёртнер, отвернувшись от зеркала, подходит кокну. Высунувшись из окна, она видит отъезжающую коляску, в которой сидят Сесили и Иозеф Кёртнер.) Он был трус! Ездил к ним без меня. Когда дочери исполнилось пять лет, он стал таскать ее с собой.
Кадр исчезает. Госпожа Кёртаер разговаривает с Фрейдом в комнате Сесили.