— Мэлс?
— Я ничего не делала! Мэри Лу мне пока ничем не насолила, если хотите знать. Но этот день я обязательно ей припомню, попомните мои слова.
— Да потому что больше некому! Кто еще додумался бы перепутать все со всем? Вместо сахара у меня теперь соль, вместо муки — крахмал, вместо какао — кофе, а вместо какао-бобов — фасоль!
— Звучит как работа на всю неделю, — пробормотала Тэсса. — Ладно, давайте просто закончим с этим по-быстрому.
И она набрала на телефоне номер:
— Привет, ты можешь заглянуть в управление на минутку?
— Мне надоело, что одну из моих племянниц бесконечно обвиняют в чем попало, — сердито сказала Джулия. — Девочка растет в нездоровой обстановке, а у нее сейчас такой восприимчивый возраст. Кто знает, какие кровавые раны вы наносите ей своим недоверием.
— Твоя девочка не ангел во плоти, — заметила Мэри Лу, правда, без прежнего пыла. Теперь она выглядела немного удрученной: никому не хотелось бы иметь Мэлоди во врагах, с ее возможностями двигать предметы взглядом и мстительной натурой. Эта девчонка была из тех целеустремленных натур, кто способен годами преследовать человека, нанесшего ей обиду.
Тэсса не особо вникала в их ссору, погруженная в размышления о тренировочной программе для Одри. Инквизиторов учат держать эмоции в узде и управлять своей силой, но посмотрите-ка, к чему это порой приводит. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы юная, славная, добрая девочка в один прекрасный день натворила такое, что сломало бы ее на долгие годы.
Если подумать — жители Нью-Ньюлина зависели друг от друга куда больше, чем в других общинах. Благополучие всех могло оказаться под угрозой, если выходил из строя кто-то один. Будь это крик баньши или чудовищные картины Холли, нарисованные в меланхолии, или совершенно невидимый Кевин, или отшельник Эрл, которого так легко убить, или Кимберли, запутавшаяся в собственной голове — могущественные и уязвимые одновременно. Они вынуждены были полагаться друг на друга и надеяться, что и сегодня тоже никакой катастрофы не произойдет. Ни с кем из них.
— Тэсса? — Фрэнк вошел в управление и остановился на пороге, глядя только на нее. Он никогда бездумно не разбрасывался своими взглядами.
— Нет, — ахнула Мэлоди, и ее плечи поникли. — Ты этого не сделаешь, Тэсса. Я никогда тебе не врала! Ну, давно не врала, и ты не можешь так… Я думала, мы друзья или вроде того.
На лице Фрэнка появилось непривычное, отчужденно-болезненное выражение.
— Тэсса? — спросил он осторожно, и в его интонациях было столько надежды на ошибку, что она вынырнула из своих переживаний, и вдруг словно бы увидела ситуацию со стороны, и ей стало так холодно, так дурно.
— Простите, — сказала Тэсса, моментально ощутив себя усталой, разбитой и неправильной. — Просто мне вдруг показалось, что это самое простое решение.
— Ты обещала, — тяжело проговорил Фрэнк, — никогда не использовать меня как детектор лжи.
Мэлоди вдруг вскочила со стула и подбежала к нему. Он немедленно отвернулся, уставившись в окно.
— Давай сделаем это, — со слезами и ненавистью потребовала Мэлоди, — пусть она отстанет.
— Уверена? — тихо спросил он.
— Давай же, — и Мэлоди дернула его за рукав.
Фрэнк плавно повернулся к ней, чуть наклонив голову.
— Мэлоди, это ты влезла в мою пекарню? — спросила Мэри Лу, не зная, куда себя деть, до того гнетущей стала атмосфера.
— Пока нет, — твердо ответила близняшка, глядя прямо в глаза Фрэнку. — До этого дня я не делала тебе ничего плохого, Мэри Лу.
— Все? — коротко спросил Фрэнк.
— Да, спасибо, — пробормотала Мэри Лу.
Тогда он развернулся и вышел, и Тэссе понадобилась вся ее выдержка, чтобы не броситься следом. Она чувствовала, что крупно облажалась.
Лучше бы и правда встречаться с роботами, блин.
***
Вечером Фрэнк не сразу пошел домой, сначала он решил заглянуть к альпакам.
Альпаки — это хорошо, альпаки всегда успокаивают.
Он почистил их стойла и поменял воду, и поправил ограду, которая чуть расшаталась, и тогда все дела закончились, а он так и не придумал, как еще себя отвлечь от той невыносимой печали, которая никак не желала отцепиться.
Кто-то оставил теплый плед под деревом, и Фрэнк на него лег, разглядывая темнеющее небо.
Еще совсем недавно он болтался на самом нижнем уровне пресловутой пирамиды Маслоу, мечтая найти место, где поспать и денег, чтобы поесть. И вот он оказался в Нью-Ньюлине, где впервые за всю жизнь ему ничто не угрожало. С женщиной, которой просто плевать было на его уродливую особенность. Он стал кем-то иным, кроме существа, которому ни при каких обстоятельствах нельзя смотреть в глаза. И как быстро он привык, как быстро ему стало мало.