— Как это? — нахмурился он.
— От этой упырицы не пахнет человеческой кровью, она давно питается мелкими животными и изредка фермерскими козами. К тому же ни разу не напала ни на жителей деревни, ни на альпак. Я уверена, что брэги не стали для нее изысканным деликатесом, она их даже не попробовала. Если вы сложите все фрагменты воедино, то увидите, что гоблины здесь целиком. Упырица нас защищала, понимаете?
— А, — слабым голосом отозвался Эмиль и потер лоб, — так это ваша знакомая.
Тэсса прикусила язык, чтобы не ляпнуть: если начать уничтожать тех, кто причиняет реальный вред людям, то Фанни окажется первой на очереди.
Не было никакой гарантии, что мать Жасмин долго продержиться на своей диете. Возможно, однажды она сорвется и сожрет человека. Возможно, даже кого-то из них. Но если Нью-Ньюлин чему и научил Тэссу, так это надежде.
— Вы не можете принимать такие решения, — заговорил Эмиль, собравшись с духом. — Если что-то случится…
— Ну конечно могу, — отрезала Тэсса. — Это моя деревня.
— Ага! — запальчиво воскликнул он. — Это именно то, что случилось в Лондоне. Ваша самоуверенность граничит с манией величия.
— Вот бы мне давали по фунту каждый раз, когда я это слышу.
— Это безответственно!
— Да нет же, — терпеливо возразила Тэсса, — это как раз ответственность и есть. За всех, кто мне доверился, а не только за тех, кто формально подходит под требования так называемого добра.
Он сделал несколько глубоких вздохов, а потом сухо уведомил ее:
— Знаете, все наши договоренности аннулируются. Вы не можете вернуться к сотрудничеству с орденом, ваши моральные принципы сбились, а реабилитация привела к совершенно не тем результатам. Вы больше не инквизитор, Тарлтон.
— Знаю, — согласилась она с легким сердцем. — Я всего лишь человек.
***
Дермот только собирался снова призвать всех заткнуться, как вдруг понял, что мир внезапно стал куда тише, цвета — приглушеннее, а голова перестала взрываться. Не веря своему счастью, он поднял глаза на Мэри Лу и увидел, что она широко улыбается.
— Ты больше не Тэсса Тарлтон, — радостно сообщила она, — никакого барабума не случилось! С возвращением!
— Ну слава богу, — проворчал Холли Лонгли, который все время таращился на него с явной неприязнью. — У меня просто руки чесались нарисовать на твоей физиономии маску клоуна.
Дермот грузно встал, заново привыкая к неповоротливости и слабости своего тела, к его неуклюжести и медлительности, добрел до туалетной комнаты и уставился на себя в зеркало.
Родное лицо, как же он по нему скучал! И даже мерзкие крылышки, причинившие столько бед, неожиданно обрадовали его. Вот он снова стал самим собой, и это возвращение принесло освобождение. Дермот столько лет гонялся за тенью чужого могущества, что совершенно позабыл о собственных мечтах и желаниях. И только оказавшись в другой шкуре вдруг понял, как внутри нее неуютно и страшно.
Хрипло засмеявшись, Дермот плеснул водой себе в лицо и пообещал, что с этого дня начнет новую жизнь. Больше никаких глупостей!
Вернувшись в зал кафе, он увидел, что сюда приперся еще один инквизитор, на этот раз молодой. Сложно было ошибиться, такая властность и наглость исходила лишь от сотрудников омерзительного ордена.
Этот был занудой, о чем просто кричали и дорогой костюм, и брезгливое выражение лица.
— Ной, — тормошил он собутыльника Йена, — да оставьте вы этот торт! Мы немедленно уезжаем.
— Прямо сейчас? — канючил старик с Гринчем на кофте. — И куда мы так спешим? Разве ты сам не говорил о нескольких днях отдыха на лоне природы?
— Хватит с меня этой природы, — горячился молодой зануда. — Они же тут совершенно утратили всякую связь с реальностью. Вообразили себе, что могут придумывать собственные законы.
— Это он, наверное, с нашим мэром набеседовался, — усмехнулась Камила Фрост насмешливо. — Без подготовки-то!
— Вот бедолага, — неискренне посочувствовала Мэри Лу и услужливо открыла дверь. — Ну, приятной вам дороги, — бодро пожелала она, лучась обратным гостеприимством.
— Дружище, — обратился старик с Гринчем к Йену Гастингсу, — может, поедешь с нами? Ну что тебе чахнуть в этом захолустье? Только и знаешь, что строчить бесконечные кляузы на Тарлтон. Ими уже весь орден завален.
— Не, — безмятежно отозвался Гастингс, макая кусок печенья в чай, — интересно же, какой она завтра придумает повод для жалоб.
— Когда он выпьет, — ухмыльнулся бездельник Эллиот, — то становится даже приятным человеком. Мэри Лу, крошка, может тебе каждое утро капать Йену бренди в кофе?