— Нет, мой минимобиль останется здесь, — воскликнул Холли.
— Это еще почему? — спросила Тэсса. — Только не говори, что ты тоже лазил под капот и играл с мотором, из-за чего тобой овладела любовь.
— Не уверен, что в электричках вообще есть мотор, — безмятежно сказал Холли, — но я оценил двусмысленность твоих слов. Нет, детка, тут дело в другом. Мне нравится минимобиль, стоящий на лужайке перед домом, как символ того, что здесь я оставил свои сапоги.
— А?
— Пустил корни. Ну же, Тэсса, неужели ты не видишь всей красоты картины? Я десятилетиями блуждал по этому миру, нигде не находя покоя. У меня не было дома, не было кровати, не было подушки, на которую я бы из года в года опускал бы тяжелую от усталости голову…
— Не было бы угла, куда он каждый вечер швырял бы свои носки, — проворчал Фрэнк, которого тюремное заключение приучило к порядку. Разбросанные повсюду вещи Холли и Тэссы порой лишали его душевного покоя.
— Ой, не морочьте мне голову, — отмахнулась она, залезая на табуретку и доставая с самой верхней полки коробку с конфетами, припасенный на тот день, когда у них не будет другого лакомства к чаю. — Вам просто лень с этим возиться. Вот я так и знала, что чем больше мужчин в доме — тем больше хлама.
Фрэнк аккуратно снял ее с табуретки и поставил на пол.
— Но ты можешь избавиться от своего линкольна, — примирительно сказал он.
Задрав голову, она некоторое время просто молча таращилась на него — такой большой, такой хороший. Потом призналась смешливым шепотом:
— Ну, если уж совсем по правде, я обожаю этот катафалк. Сразу ощущаешь себя великим Жнецом или типа того.
Тепло улыбнувшись под хохот Холли, Фрэнк забрал у Тэссы конфеты, чтобы высыпать их в миску.
— Эй, великий художник, — позвал он, — ты ужинать идешь или тебя придется кормить с рук, как очень занятую обезьянку?
— Иду, — важно согласился Холли, тщательно отвернул холст к стене и приблизился к столу. Скептически посмотрел на хлеб с сыром. — И это вы называете ужином? — возопил он. — И этим вы собираетесь кормить надежду всего человечества?
Тэсса с Фрэнком переглянулись. Они считали едой любую еду и раз за разом забывали о том, что для Холли важны вкус и эстетика.
— Я позвоню Мэри Лу, — вздохнула Тэсса, — может, она принесет что-то.
— Не надо Мэри Лу, — тут же отказался Холли, залез в один из ящиков буфета и вынырнул оттуда с банкой клубничного варенья. — Вот так-то лучше.
***
Тэсса уже дожевала свой бутерброд с сыром, когда позвонила суперинтендант западного Корнуолла Алисия Холт и спросила, не имеет ли Билли Милн отношения к Нью-Ньюлину.
Глава 30
Когда ты растешь с такой сестрой, как Мэлоди, то очень рано понимаешь, что такое любовь и что такое ненависть — тоже. Лагуна испытывала оба чувства по очереди, а порой и одновременно. Близняшка была резкой, жестокой и энергичной, но в то же время оставалась единственным человеком, который никому, никогда не давал ее в обиду.
Вот и теперь Мэл и глазом не моргнула, слушая занудные нотации тети Джулии, и молча приняла наказание, а все ради того, чтобы прочитать письма матери, которые ей на самом деле даже не были интересны. Пытаясь ее задобрить, Лагуна сбегала к Мэри Лу и купила огромный десерт с кокосовой стружкой, прибралась в шкафу сестры и даже сделала для нее тест по биологии для их онлайн-школы.
Поговорить наедине им удалось только вечером, когда Джулия отправилась критиковать соседей на мероприятие, которое называла психологическим кружком.
— Ну что там? — спросила Мэлоди, разрезая пирожное напополам. — Ты смогла вскрыть?
— Нет, — виновато ответила Лагуна. — Прости меня, все было зря.
— Ясно, — ответила Мэлоди, нисколько не огорчившись. Кажется, ей куда интереснее был процесс, чем результат. — Если мы не можем вытащить информацию из ноутбука Джулии, значит, нам надо вытащить эту информацию из самой Джулии.
— Но как?
Хитро улыбаясь, сестра назидательно подняла вверх десертную ложечку.
— У меня для тебя только одно имя, детка. И это имя: Фрэнк Райт.
***
Тэсса шла к дому Милнов и ругалась по телефону с Алисией.
— Нет, а почему обязательно хоронить Билли в Нью-Ньюлине? Только я от одного кладбища избавилась, как ты мне подсовываешь новое.
— Тарлтон, там, где есть живые люди, обязательно рано или поздно появятся мертвые. С этим ничего не поделать.
— Да, но мы же можем воспользоваться кладбищем Пензаса или Мадрон, или…
— Ты можешь объяснить, откуда столь бурный протест?
— Потому что Нью-Ньюлин это колыбель мира, а не его могила!