— Возьмут? — охрипнув от волнения, переспросила Мэлоди. — Правда, что ли?
— Ты станешь легендой, — торжественно пропела Кимберли, — а после того, как устанешь драться, вернешься в Нью-Ньюлин и примешь на себя обязанности мэра и шерифа. И рыбака, конечно. Ух сколько рыбы ты наловишь! — и она побрела по берегу, бормоча себе под нос: — Остановись, Кимберли. Хватит предсказывать направо и налево, этак ты все свои предсказывалки растранжиришь… Устричная ферма! Устричная ферма! Моллюск и десница тысячелетия!
Тэсса проводила ее взглядом. Она всегда подозревала, что Кимберли больше прикидывается, чем сходит с ума на самом деле. Когда у тебя такой сильный дар — ты так или иначе начнешь защищаться от людей. Два предсказания за два дня — а Камила всем, кого встретила, поведала, что ее ребенок будет гением, — это явно перебор. Но, возможно, Кимберли тоже понемногу оттаивает.
Мэлоди скакала по берегу, размахивая ведром, из которого шлепались вниз рыбины, и что-то радостно голосила. А Тэсса подошла к воде и тихонько ее погладила.
— Так вот почему ты так хотел заполучить Мэлоди к нам, — прошептала она. — Потому что она — будущее Нью-Ньюлина. Значит, однажды я смогу с чистой совестью уйти на покой, чтобы предаваться праздности и безделью.
Море будто засмеялось — нескоро, нескоро. Но Тэссе и спешить было некуда.
— А теперь, — велела она, — пошли мне физика-математика.
И к ее ногам вынесло старинную монету, блеснувшую в ярких лучах.
— Я стану легендой! — верещала Мэлоди. — Легендой! Покруче Тэссы Тарлтон!
— Просто не разноси Лондон, и у тебя наверняка получится.
— Твоя мать хочет не детей, а денег, — поспешно выпалила Джулия.
Мэлоди на секунду осеклась, а потом закричала еще громче:
— Легендой! Легендой! И она еще пожалеет!
***
— Мда, — сказал бездельник Эллиот, покрутив в руках обломок какой-то трубы. — Я бы сказал, что Дебора перестаралась.
Они с Фрэнком бродили по пепелищу, пытаясь понять, с чего начинать расчищать завалы.
— Каждый по-своему прощает себя, — пожал плечами тот.
— Послушай, — Эллиот положил руку ему на плечо. — У меня не так уж много денег, по правде говоря, их совсем нет. Но я бы хотел, чтобы ты помог мне построить здесь новый дом — совсем скромный, с одной спальней и очаровательной кухней, нам с Деборой много не надо. А я стану твоим подмастерьем, можно? Я честно буду очень старательно работать.
— А что же делать с тем, что Дебора не совсем добровольно влюбилась в тебя? — спросил Фрэнк.
— Ну я все равно не могу это отменить! А без меня ей будет плохо, зато со мной — хорошо. Я сделаю все для ее счастья, вот увидишь… Эй, чувак, — вдруг потрясенно охнул он. — Ты же смотришь мне прямо на меня.
— Прости, — Фрэнк торопливо отвернулся, но Эллиот запротестовал.
— Да нет, это наоборот круто! Я хочу сказать — стремно, что ты все время прячешь глаза, еще эти темные очки… Как будто ты в чем-то виноват, а ты нет. Не знаю, как остальные, но я точно буду рад тому, если ты и дальше будешь так делать. Даю тебе пожизненное разрешение, вот.
Совершенно смутившись, Фрэнк только угукнул. Они обменялись рукопожатием, закрепляя такую странную сделку.
— Ладно, — буркнул Фрэнк, — тогда я составлю смету и мы съездим за стройматериалами, да?
— Да, — обрадовался Эллиот.
От «Кудрявой овечки» к ним приблизился циркач с крылышками и спросил, обращаясь к Фрэнку:
— Дружище, когда мне можно будет пригласить Мэри Лу на второе свидание?
— А я откуда знаю? — вытаращился на него Фрэнк.
Глаза в глаза, но пришлого парнишку это мало смутило.
— Вот и я не знаю, — признался он. — Вдруг она тоже будет смеяться или верещать… верещать — это хуже всего, — он поежился. — Так оглушительно.
— Вот уж вряд ли, — утешил его Эллиот. — Подумаешь, крылышки! Кевин раньше вообще ходил почти прозрачным — через него газету читать можно было, вот где жуть! А Джеймса привезли сюда в гробу. А помните, был этот чудак, которого Лагуна таскала за собой на веревочке, как воздушный шарик? Так что крылышки — это еще не самое удивительное, точно тебе говорю. Однажды меня покусало дерево любви, и я натурально втюрился к Тэссу Тарлтон. А втюриться в нее может только напрочь отбитый… — Фрэнк кашлянул. — Невероятный смельчак, — переобулся Эллиот в прыжке.
Дермот слушал его с такой надеждой, что у Фрэнка запершило в горле.
В конце концов, разве не каждый из них нуждался в любви и в том, чтобы тебя приняли таким, каким тебя создала природа?
— Слушай свое сердце, — пафосно изрек он, вспомнив случайный латиноамериканский сериал, который смотрел Холли — он обожал мыльные оперы.