Её сердце откликнулось на его вызов, на его уязвимость. Она увидела в нём не сломленного человека, а человека, отчаянно нуждающегося в любви и поддержке, как путник, блуждающий в пустыне без воды. И она была готова отдать ему всё, что у неё есть, даже если это потребует от неё огромных усилий.
— Я понимаю твой страх, Рубен, — прошептала она, её голос был полон искреннего сочувствия и понимания. — Но я буду рядом с тобой, что бы ни случилось, независимо от трудностей и испытаний. Мы пройдем через это вместе, за руку, шаг за шагом. Я не оставлю тебя одного, даже если мир будет против нас. Я верю в нас, в нашу любовь и в нашу силу. И я знаю, что вместе мы сможем преодолеть любые трудности и испытания.
Она взяла его лицо в свои ладони, заглянула в его глаза, стараясь передать всю глубину своей преданности и нежности. В его глазах она увидела отражение своей надежды, своей любви. И это дало ей силы двигаться дальше, несмотря на все сомнения и страхи, которые могли бы остановить кого-то другого.
Рубен судорожно вздохнул, словно утопающий, хватающийся за спасительный круг, готовым ухватиться за единственную соломинку. В её словах он услышал не просто обещание, а клятву верности, отголосок той безумной, всепоглощающей любви, что когда-то связывала их, и, чёрт возьми, это звучало так заманчиво, так чертовски сладко, что он был готов поверить в чудо!
— Вместе? Значит, никаких секретов, никаких тайн, как в дешевом детективе, не так ли? — пробормотал он, пытаясь разрядить обстановку щепоткой фирменного сарказма и иронии, которые всегда помогали ему в сложные моменты.
Но Диана лишь улыбнулась, её глаза искрились озорным огнем веселья и любопытства.
— Никаких детективов! Только мы, любовь и, возможно, пара-тройка незабываемых приключений на свою голову и на больную фантазию!
Её оптимизм был заразителен, как смех младенца, способный рассмешить даже самых сокрушённых. Рубен почувствовал, как лед, что накрыл его сердце за годы страха и боли, начинает таять под этим теплом и светом. Он знал, что это безумие, что играет с огнем, но кто сказал, что жизнь должна быть скучной и предсказуемой? Кто мог его остановить?
Он сжал её руки в ответ, как будто держал в руках свою судьбу.
— Тогда вперед! Покажем этому миру, что такое настоящая любовь! И если мы потерпим неудачу, хотя бы умрем со смеху, оставив после себя только самые светлые воспоминания! — воскликнул он, и в его голосе снова зазвучала та самая искра, которая когда-то покорила Диану, переполнив её сердце надеждой.
И в этот момент он понял, что готов рискнуть всем ради этого сумасшедшего танца с жизнью, с любовью, с Дианой, что несет в себе смысл существования.
***
Зал суда на Фреоне дрожал от гула, словно потревоженный рой космических пчел, каждая из которых несла в себе жало отчаяния и неудовлетворенности. Лукар, местный житель с угольно-черными волосами и искренними глазами, стоял на коленях, жалкий обрывок былого величия и гордости. Его темно-фиолетовый комбинезон, некогда гордость, теперь зиял рваными ранами — свидетельство грубого задержания и унижения, а обсидиановые вставки тускло отражали лишь боль в его глазах, полных горечи и сожаления. Рядом с ним, словно луч надежды в этом затхлом, противном месте, стояла венерианка. Ее кожа алела цветом уходящего солнца, волосы струились расплавленным золотом, а льняное платье цвета выжженной травы шептало о доме, о потерянном рае и утраченной гармонии. Вся ее сущность кричала о сострадании, о готовности разделить бремя чужой боли и страданий.
— Лукар Иней, ты предстал перед правосудием за гнусное деяние, осквернившее светлую и гордую честь нашей расы! — прогремел голос Верховного Судьи, словно удар грома, раздающийся по непогоде. — Ты погряз в мерзости, совокупившись с инопланетной тварью, с женщиной-воином Венеры, Ним Гар! За это преступление, за эту измену своему народу, мы приговариваем тебя к смерти! Приговор обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно, без лишних сомнений. А вы, Ним Гар, вернётесь на Венеру и будете держать ответ перед своим народом. Соответствующее ходатайство мы уже направили в ваши судебные органы. Надеюсь, правосудие восторжествует! А сейчас, палач, отрубите ему голову, чтобы избавиться от его позора!
Мужчина в чёрной маске, словно воплощение неотвратимой тени и неизбежности, приблизился к преступнику. В его руках блеснул топор, словно осколок ночи, предвещая неизбежное, как страх перед неминуемым концом. Один взмах — и голова грешника, словно тяжкий булыжник, рухнула на пол, оставив после себя лишь пустоту и алый след на бездне судебной справедливости. Она прокатилась, словно потерянный мяч, к ногам венерианки, свидетельницы свершившейся трагедии, в глазах которой застыл немой ужас, отражающий глубокую боль и отчаяние мира.