Умный и тонкий политик, любящий власть, а значит и любящий принимать решения, он был замечательным деятелем. Любовь к действиям, соответствующая его физической силе и живости ума, сделала его неутомимым. Немецкие дела, итальянские вопросы, духовные и религиозные проблемы, Запад и Восток, идеи и их осуществление — его интересовало все, он брался за все и занимался всем. Если бы он был глупым или бестолковым, если бы не был благородным в своих помыслах, амбициях и характере, то был бы всего лишь посредственным управляющим, пребывающим вечно в движении, всегда в поисках или ожидании результатов. Но, не будучи ни неумным, ни беспорядочным, метя высоко и задумывая все в крупных масштабах, он имел все необходимые качества для того, чтобы стать могущественным властелином как в мире, так и в войне, как в управлении и администрации, так и в отношениях со своими подданными, потому что моральные качества делали его лидером, внушающим больше уважения, нежели страха.
Все эти добродетели имели и обратные стороны. Вкус к власти и силе, амбициозность, привычка к действию, которая могла подавить размышление и правильную оценку реальности, приводили иногда к упрямству, не имевшему ничего общего с упорством, и к поражениям, являвшимся в какой-то степени ошибками. Ему случалось потерять много времени, прежде чем он понимал, что избранный путь неверен, и, то ли из гордыни, то ли из-за врожденного неумения договариваться, не мог быстро сменить ориентацию. В этом заключались его личные недостатки. В некоторых случаях этому необыкновенному властелину не хватало хладнокровия и самообладания.
Этому замечательному человеку нужны были великие замыслы и удивительные предприятия. С 1152 года никто не сомневался, что он проявит себя в своих инициативах. Потому что с этого момента у него появилась программа, в деталях еще неясная, но задуманная с размахом и с таким расчетом, чтобы каждое направление его политики нашло в ней свое место.
Задача проста: Фридрих Барбаросса хочет восстановить монархическую власть в Германии, где царят беспорядок и анархия, и поднять как можно выше авторитет императора, который с 1125 года, если не ранее, ослабел и потускнел. Как заявляет он сразу же после своего избрания в письмах, адресованных разным лицам, в частности папе Евгению III, в этом заключается выпавший ему долг, так как император должен содействовать восстановлению, воссозданию и упрочению славы Королевства и империи — honor regni, honor imperii, — то есть власти, связанной с миссией, которую он выполняет как король Германии и как глава имперского учреждения. Если он этого не сделает, он утратит свой «honor», иначе говоря — власть и то, что из нее следует, особенно же авторитет, которым она наделяет; не выполнив этот долг, он будет «обесславлен» как невыполнивший свои обязательства в отношении империи, королевства и самого себя.
После уточнения этих целей намечаются различные методы их достижения в зависимости от того, какое значение придается Германии, а какое — империи. Можно считать, что обе части программы были четко разграничены или наоборот — тесно взаимосвязаны, потому что восстановление королевской власти в Германии имело целью обеспечение упрочения власти имперской.
Придавая своей политике это второе значение, Фридрих имел в виду анархию в Германском королевстве, не выделяя это как отдельную цель, потому что считал Германию лишь инструментом для достижения своих имперских планов и был намерен поставить ее потенциал на службу империи.
Не похоже, чтобы в своей идее об империи он оставил достаточно места для мечты о мировом господстве, которое должно было объять весь христианский мир. В его окружении, конечно же, были какие-нибудь прелаты или рыцари, в мечтах своих иногда заносившиеся в такие высоты. Может быть, даже в глубине души, в каком-нибудь лихорадочном порыве он и сам мог воодушевиться до такой степени, чтобы поверить в возможность стать властелином мира. Но он был чересчур реалистом и слишком настойчиво преследовал ясные цели, чтобы подолгу гоняться за химерами. Для него империя, славу которой он хотел восстановить, была романо-германской, то есть ее суверенная юрисдикция распространялась на три королевства: Германию, Италию и Бургундию. Следовательно, это была империя Карла Великого, какой он себе ее представлял и какой хотел видеть, а именно — империя Каролингов, в которой главным звеном станет Германия. Исходя из этой идеи он разрабатывает то, что один историк впоследствии назовет «его великим замыслом», то есть проект, одновременно германский и имперский.