Евгений III был, конечно же, удивлен тоном этого послания, контрастировавшим с тем, как все происходило при восхождении на престол Германии Лотаря и Конрада. Одновременно с этим посланием он получил и другое, — от Вибальда из Ставело, бывшего главным советником предыдущего монарха, который описал ему нового суверена как очень достойного принца «с живым умом, скорого в решениях, удачливого в войнах, жадного до трудных предприятий и славы, неспособного переносить несправедливость, приветливого и щедрого, блестящего собеседника». Этот несколько успокаивающий портрет возвещал о том, что империя перешла в крепкие руки. Это же должны были повторить первосвященнику посланники, направленные Фридрихом для дачи ему всех необходимых разъяснений и представления проектов сотрудничества. Среди этих легатов находился новый архиепископ Трира Хиллин, ранее возведенный в сан согласно установкам Вормсского конкордата, принесший клятву молодому королю, и который теперь прибыл просить папу о своем посвящении — поступок, свидетельствующий о похвальных намерениях. Хиллин был посвящен в сан архиепископа, и Евгений III ответил Барбароссе тем, что принял к сведению — не более того, но весьма любезно — его выдвижение и его программу помощи церкви, и удовольствовался тем, что настоял на помощи, которую церковь ожидала от императора.
Первосвященник и в самом деле просил об этой помощи с 1151 года и требовал действий против коммуны, что и собирался сделать Конрад незадолго до смерти. Следовательно, папа вынужден был поддерживать добрые отношения с новым королем. К тому же он был достаточно опытен и снисходителен, чтобы понять и оценить напористость молодого монарха. Зато этот монарх не смог сразу же снарядить военную экспедицию в Италию, потому что в его глазах приоритетное значение имели немецкие дела. Но он сделал ловкий маневр. Так как архиепископ Кельнский торопил его с оказанием помощи святому престолу, он предложил принцам высказаться по этому вопросу. Светские сеньоры, не горевшие большим желанием лично принять участие в этом предприятии и отряжать в поход соответствующий воинский контингент, посоветовали ему подождать, что он и сделал, довольный тем, что у него появилась уважительная причина не торопить события и возможность публично продемонстрировать свою волю к сотрудничеству с немецкой аристократией. Тем не менее, он продолжил обсуждение вопроса о помощи с Папской областью, так как необходимо было договориться об императорской коронации, которую ему хотелось провести поскорее, а также об аннуляции его брака с Адельгейдой фон Фобург, от которой у него не было детей. Упомянув к тому же об итальянской проблеме, он постоянно извещал папу, что намерен ею заниматься.
В то же время король указывал, что третья корона — Бургундская — тоже ему небезразлична и что она может рассчитывать найти свое место в «славе империи». В апреле или мае он возобновил функции по управлению этой страной, до того временно возложенные на герцога Бертольда фон Цэрингена, «ректора» королевства, а ему пожаловал здесь поместья; он обязался поддерживать его против происков, которые чинил Гильом (Вильгельм) Маконский, брат графа Рено, умершего в 1148 году. При этом он заявил о своем намерении лично осуществлять монаршие прерогативы в отношении епископских и архиепископских кресел и сам определял воинский контингент, который Бертольд должен будет направить в Итальянский поход. В том же мае месяце датские знатные сеньоры попросили его выступить в качестве арбитра между двумя кандидатами на датский королевский престол, что свидетельствует об авторитете, которым он пользовался уже тогда; на ассамблее в Мерзебурге он поддержал кандидатуру Свена, но не преминул потребовать от него признания германской сюзеренной власти.