Антиимперское большинство курии активно вело тайные переговоры с Миланом и некоторыми ломбардскими городами; оно заклинало их прекратить разногласия и объединиться перед лицом общей опасности; в качестве арбитра курия предлагала себя. Бергамо и Брешиа предоставили папе улаживать спор, которым хотел воспользоваться Фридрих; Адриан запретил ему вмешиваться под страхом интердикта, что подрывало принципы Ронкальского уложения. Вскоре, когда император сообщил ему, что хотел бы сделать архиепископом Равенны сына графа Бьяндрате, священника из Рима, папа ловко и иронично воспользовался исключительными качествами этого священника, восхваляемыми в императорском письме, чтобы объявить, что церковь нуждается именно в таком человеке в Риме… и отказать в назначении.
И все же интриги велись не только по инициативе папы. Переговоры Фридриха с Мануилом, естественно, должны были обеспокоить курию так же, как и отправка императорских посланцев в районы, расположенные близко от Рима, а еще более волновало его решение, принятое императором неизвестно в какой связи именоваться в адресованных папе посланиях первым и обращаться к папе вопреки традиции на «ты».
В этой атмосфере недоверия в апреле 1159 года по просьбе Адриана IV начались официальные переговоры. Собеседования эти, показавшие, насколько папство ужесточило свою позицию и почувствовало себя увереннее благодаря полученной поддержке, продемонстрировали желание вызвать во всей Италии сопротивление планам императора и решительный переход папы в лагерь его противников. Может быть, эти переговоры велись по просьбе прогерманского меньшинства в курии, которое было обеспокоено просицилийской политикой большинства, в свою очередь желающего доказать, что согласие с немцами возможно.
В начале апреля контакты были возобновлены двумя кардиналами — сторонниками этого соглашения, которые предложили императору просто вернуться к Констанцскому договору и принять во внимание, что в соответствии с буквой этого договора текст его никоим образом не запрещал святому престолу договариваться с Сицилией, а императора обязывал «сохранять и защищать regalia блаженного Петра». Фридрих ответил, что это Адриан IV нарушил соглашение 1153 года, и предложил прибегнуть к арбитражу, который будет поручен римским прелатам и принцам империи. Когда легаты вернулись к Адриану IV, он заметил, что такой арбитраж беспредметен, потому что непонятно, что он будет разбирать, а поиски ответственных за наступивший в 1156 году кризис являются умозрительными и лишенными интереса. Ответ Штауфена обеспокоил некоторых кардиналов, в том числе Энрике Иерейского-Аквилейского, которые, не будучи сторонниками пронемецкой политики, до сего момента надеялись на примирение.
Поэтому папа при поддержке большинства членов Священной коллегии решился продолжать дискуссию, опираясь только на условия Констанцского договора и обязательства, вытекающие из него для императора в его итальянской политике. Кардиналам Гильому Павийскому и Октавиану Монтичелли было поручено сообщить об этом Барбароссе, с которым у них и состоялась встреча в Болонье в мае. От имени папы они представили ему ряд требований относительно толкования, которое следует дать выражению «regalia блаженного Петра». Они попросили признать, что в Риме все магистратуры и все суверенные права принадлежат папе, а это, в свою очередь, означало запрет Штауфену направлять туда своих агентов. Далее кардиналы указали, что, по мнению курии, император имеет привилегию на пребывание и соответствующий его рангу прием на территориях римской церкви только тогда, когда он прибывает в Италию для коронации. Они привезли с собой перечень областей, восстановления нарушенных прав которых добивался святой престол (Тиволи, владения графини Матильды, Феррара и часть экзархата Равенны, некоторые земли в Тоскане, герцогство Сполето, Корсика и Сардиния). Наконец, опираясь на сей раз на канонические принципы, а не на regalia, кардиналы напомнили, что итальянские епископы должны не присягать монарху, а только лишь поклясться ему в верности.