Дрезден, крупный, хорошо укрепленный город, содержал нужный по численности гарнизон для обеспечения обороны. Через него протекала Эльба, главная линия коммуникации в любой кампании, в то время как на востоке над всеми подходами господствовали возвышенности, включенные в систему обороны. Дрезден был хорошо укреплен; но в сентябре 1756 года его никто не защищал: саксонцы отступили из своей столицы.
Какое-то время вооруженные столкновения не происходили. Фридрих старался как можно дольше сохранять вид дружественного монарха, который просто обеспечивает своим войскам благоприятные условия для ведения военных действий против непримиримого противника, Австрии. Август Саксонский, король Польши, на следующий день после перехода пруссаками границы, выразил надежду, что они продемонстрируют твердую дисциплину. Он, но его словам, был удивлен действиями короля Пруссии, которые он счел никак не соответствующими имеющимся между ними договорам, и хотел получить убедительные объяснения. Фридрих ответил, что всем известно его стремление к миру, однако враждебные намерения Марии Терезии вынудили его к действиям. Он сопроводил это заявление выпадом против главного саксонского министра, Брюля, «человека, чья злонамеренность мне очень даже хорошо известна». Переписка с Августом продолжалась в течение нескольких недель: Август заявлял, что к нему относятся как к врагу и пруссаки должны оставить его владения, а Фридрих говорил, что это невозможно, поскольку его вынудили начать войну, а безопасность войск требует передвижений через территорию Саксонии и обеспечения снабжения на месте. Было предложено и отвергнуто много конкретных идей по таким вопросам, как свобода навигации на Эльбе. Август, который сначала вывел войска против Фридриха, старался быть покладистым в мелочах, но оставался тверд в основном требовании: пруссаки должны покинуть Саксонию.
9 сентября Фридрих вошел в Дрезден. Его непосредственной целью была Богемия и основная часть австрийской армии под командованием Максимилиана фон Брауна. Линии коммуникаций пруссаков с Богемией пролегали через Саксонию. Август запросил лично для себя безопасный проезд в Польшу, он ему был предоставлен безо всяких споров. Его протесты по поводу вторжения в королевские резиденции в Дрездене Фридрих походя отмел, он не забыл во время первой краткой остановки в Дрездене захватить саксонские государственные документы, о которых ранее узнал от своего агента Менцеля, и поделиться их содержанием с британским послом Митчелом, направившим затем копии в Лондон. Фридрих надеялся (напрасно), что содержавшиеся в них прямые доказательства враждебных намерений Саксонии смогут усилить позицию его представителей в Париже при выполнении их задачи но оправданию прусской политики. Его поведение показывает, что в этом вопросе он выступал, как бы ни был уверен в злонамеренности Саксонии, оправдывающейся стороной, уделяя юридическому обоснованию своих действий особое внимание. Вопрос Силезии сравнительно прост — его позиций с точки зрения закона здесь были, но его убеждению, сильны. Вторжение в Саксонию, владения другого монарха — иное дело. Фридрих с удовлетворением узнал, что Митчел получил разрешение Георга II присоединиться на время кампании к его свите. Все поступавшие теперь из Англии послания поощряли его действия.
Саксонская армия занимала позиции у Пирны, ставшей весьма хорошо укрепленным лагерем на гористой местности, но которой протекала Верхняя Эльба. Фридрих решил не трогать ее и продолжать марш к границе Богемии, двигаясь но западному берегу реки. Он предполагал — ошибочно, — что в Богемии будет много фуража. Фридрих не имел представления, где именно Браун сконцентрирует главные силы, но чувствовал себя совершенно уверенно, заявив принцу Фердинанду, что его исходная задача в Богемии, возможно, будет выполнена примерно к 16 сентября. Его передовые части пересекли границу 13 сентября.
Шверин в Силезии расположился в районе Глаца, где, как он полагал, прикрывал Нижнюю Силезию и одновременно предупреждал действия австрийцев по переброске с востока подкреплений войскам Брауна в Центральной Богемии. У того явно не хватило бы сил, предприми австрийцы концентрированную атаку против него, однако Фридрих был уверен, что его собственные действия отвлекут противника от Шверина, и не ошибся.
Браун имел в своем распоряжении 34-тысячную армию. Он знал, что пруссаки будут действовать напористо и, вероятно, быстро, — Фридрих был этим знаменит. Ему следовало расположиться так, чтобы встретить неприятеля на выгодных позициях и, если повезет, предотвратить или задержать его дальнейшее продвижение, выиграть время. Он выбрал позиции к западу от Эльбы у городка Лобозиц. Для того чтобы пройти в Богемию но долине Эльбы, Фридрих непременно выбрал бы этот путь. Местность была пригодна для обороны, сильно пересеченная, она предоставляла немало укрытий. Браун надеялся вынудить пруссаков предпринять атаку, в которой, по его мнению, они не смогут одержать решительной победы, а тем временем послать саксонцам под Пирну мобильные подкрепления. Браун прикрыл позиции передовым охранением, в задачу которого входило остановить продвижение пруссаков, когда они появятся, и завлечь их на островки среди болотистой местности, лежавшей перед фронтом наступления противника с севера.
Австрийская армия со времени последней войны претерпела значительные преобразования. Теперь она была лучше обучена и более дисциплинирована, было усилено ее тыловое обеспечение и финансирование. Австрийской артиллерией, усовершенствованной и многое позаимствовавшей из опыта войн Фридриха, командовал принц Иосиф Венцель Лихтенштейнский, старый друг и наставник прусского короля. В распоряжении Брауна была огромная сила, а Фридрих не знал, где он находится.
24 сентября король Пруссии предположил, что противник расположен у Колина, в многих милях к востоку от Праги. К 28 сентября, однако, разъезды Фридриха примерно определили его расположение возле Лобозица. Король собрал армию у Аусига, всего в десяти милях вниз по течению от Лобозица. У него было 60 эскадронов кавалерии и 28 батальонов пехоты. Аусиг, писал Фридрих, это место, не предназначенное для развертывания армии, и он намерен покинуть его, найти врага и разбить.
Фридрих был уверен в себе — даже, возможно, слишком. 19 сентября он заверил принца Фердинанда, что бояться нечего. Его главной заботой являлось тыловое обеспечение. Он далеко углубился во вражескую территорию, а условия навигации по Эльбе, которая в любом случае предоставляла ограниченные возможности, были не до конца ясны. Его продвижение шло медленнее, чем он предполагал. Предпринимать рискованные операции в глубине Богемии, пока не обеспечены линии коммуникаций, опасно, и он не станет этого делать. Но успешный маневр, нацеленный на захват Лобозица, мог облегчить задачу поставки фуража с возвышенностей на равнину между горами и рекой. Фридрих сразу же отдал приказ разместить батарею, вероятно, около 10 орудий, на горе Гомолкаберг, прекрасном наблюдательном пункте, и поехал туда сам. Ясно было одно — любая атака на левый фланг Брауна будет осложнена речкой Мореллен-Бах, пересекавшей южную половину фронта, точно так же атака на правый фланг австрийцев окажется под огнем с горы Лобош.
Браун хорошо выбрал позицию. Он мог внести сумятицу в прусское наступление и заставить Фридриха нести потери еще до того, как столкнутся основные силы, если столкновение произойдет. Фридрих, не зная наверное, чего добивается противник, видимо, действовал излишне самоуверенно. Он направил 8 эскадронов кавалерии и еще несколько вслед за ними для разведки боем центра и левого фланга австрийцев. Этот маневр был сорван: австрийская кавалерия, своевременно выдвинутая вперед, отразила атаку, при отступлении пруссаки оказались накрытыми прямым огнем артиллерии со скрытых позиций. Затем вторая волна прусской кавалерии — более 40 эскадронов — без приказа пошла в атаку между Лобозицем и Сулловицем. Она также не принесла успеха. Местность, на которой кавалерия Фридриха разворачивала наступление, была слишком пересеченной и труднопроходимой. Люди и кони начали вязнуть на болотистых берегах речки Мореллен-Бах, и австрийская контратака обратила пруссаков в бегство. Тем временем прицельный огонь австрийской артиллерии и пехоты наносил тяжелый урон, и Фридрих понял, возможно, поздно, что изгнание противника с вершины Лобоша является предварительным условием любого успеха.