На завтрак я предпочитаю холодный чёрный кофе без сахара, свежий лук и хлеб с маслом, либо яблоко и горький шоколад. Закономерно после этого я вновь иду в уборную (с книгой, радиоприёмником и яблоком), где делаю очередной снимок. Что же до запаха изо рта, преисполненного неоднократно запломбированных зубов — он и вовсе меня не смущает: гостей у меня не бывает никогда (и сам я ни к кому не хожу), поэтому за-пах лука или чеснока не смутит никого в моём доме. И вообще, я принципиально и категорически отвергаю все эти шумные застолья, банальные посиделки, пьянки-гулянки, коих именуют «ходить в гости». Я бы устал накрывать на стол, я бы устал слушать сплетни обо всех тех, кто живёт в моей деревне; мне всё равно, кто с кем спит, и кто с кем подрался. Сидеть в гостях и смотреть, как они заглядывают в твой рот, а потом рассказывают соседям, кто, что и сколько съел за их столом — перспектива, лично для меня не радужная.
Кушать я люблю плотно и вкусно, обязательно сидя перед телевизором — и главным условием является наличие в нём только интересного кино, и предпочтение отдаётся мистическим триллерам, классическому фэнтези либо научно-фантастическим, документально-биографическим, историческим картинам; никаких комедий, ведь почти все они сплошь пошлые. При всём при этом я, ведя гиподинамичный образ жизни, умудряюсь не толстеть — ходят слухи, что это говорит о наличии в организме глистов, которые «доедают» за меня. Вне основной еды перед телевизором я поглощаю иранские финики, потому что на их коробке большими буквами написано, что финики — противораковые. Для памяти, для хорошей работы бабочки на шее я ем хурму и морскую капусту, ибо они накапливают иод; иодом этим я также делаю себе «сетку» на груди, когда болею.
Одеваюсь я исключительно в секонд-хендах, и всегда беру «на вырост»: я искренне верю в то, что человек растёт в течение всей своей жизни, поэтому обувь у меня на два размера больше, а рукава я подворачиваю. Брюки я ношу с кроссовками, ибо мне так удобно; что же до того, что подумают люди — их мнение меня совершенно не интересует. Свой любимый свитер я ношу уже десять лет, и приобрету новый только тогда, когда этот изорвётся вконец, когда будет заплатка на заплатке, ведь зашить вещь мне не лень. В моём жилете ровно двадцать шесть карманов — ровно столько же, сколько их в жилете Анатолия Вассермана: на все случаи жизни у меня при себе два телефона (кнопочный и сенсорный), микронаушники, блокнот, футляр для очков, инженерный калькулятор, шариковая ручка, гелевая ручка, набор простых карандашей с разной степенью твёрдости, точилка, ластик, степлер, измерительная лента, карандаш для назальных ингаляций, носовой платок, пакетик полезных хлебцев-слайсов без ГМО, ложка, вилка, складной нож, ножницы, электронный термометр (с показаниями в градусах Цельсия, Фаренгейта и лорда Кельвина), компас, GPS-навигатор, фотоаппарат, радио, диктофон, устройство для прослушки, флэш-карта памяти (и не одна), коробок спи-чек и зажигалка, переносной, карманный атлас мира и туристический, краеведческий справочник-гид, глоссарий/разговорник и множество иных, самых разнообразных приспособлений.
Сегодня тот жилет оказался весьма кстати: я вновь собрался в поход, я снова предаюсь исследованиям, изысканиям. Но вот незадача: я осту-пился и поранился, что конкретно в моём случае равносильно локальной катастрофе: даже малейшая царапинка, лёгкая ранка на моём теле заживает неделями, а то и месяцами! Эти нарушения в моём организме… И сам я — ошибка природы; нежданный, нежеланный ребёнок родителей, у которых несовместимость крови. Пожалуй, я в ближайшем будущем обязательно наведаюсь к эндокринологу, а пока что со мной приключилась очередная странность: при виде яркого солнца я всегда один или два раза отчаянно чихаю: согласно учёным, людей, которые чихают от солнца, в мире всего 1-2%.
Невропатолог, офтальмолог, отоларинголог, стоматолог и терапевт — не единственные врачи, к которым я частенько наведываюсь, ведь моя наследственность весьма отягощена: в моём роду были люди, страдающие от алкоголизма и «вялотекущей шизофрении», посему я крайне осторожен и предельно внимателен: кто знает, когда гены дадут о себе знать? При заборе крови (даже с пальца) я падаю в обморок, поскольку в глазах резко темнеет, а голоса окружающих на слух становятся такими, будто мои уши прикрыли подушкой. Мне физически трудно нести (и даже просто приподнять) 5-литровую бутыль воды, а голова моя порой болит настолько сильно и настолько долго, что помогает лишь таблетка (эффект которой с каждым разом наступает всё поздней, всё медленней). Однажды я даже пытался повеситься, ведь суицид — это избавление от всех проблем (и не только моих, приятель), вот только верёвка, к несчастью, порвалась, и я свалился на пол, нервно разгрызая ногти. И пока я лежал, я размышлял: каково моё предназначение в этой жизни? Почему, зачем и для чего живу я в этом мире? Быть шутом, посмешищем для всех? Мальчиком для битья? Или винтиком в общем механизме? Шестёркой, о которую вытирают ноги и ни во что не ставят? Личностью, которую замечают лишь тогда, когда от неё кому-то что-то нужно? Гением, таланты и возможности которого никто не замечает, не видит в упор? Я мог бы стать великим, и изменить мир к лучшему, но, похоже, на меня записана иная судьба. И мы с моим «я» озлобились, мой друг, и теперь всё больше и больше просто молчим.