Талиан крепче ухватился за рукоять меча, радуясь, что грязь скрыла его бледность. Сейчас он должен выглядеть сильным, иначе все его слова пропадут впустую. Он должен…
Вот только мир почему-то завалился набок и растворился во тьме.
1) В морнийских армиях принято следующее общее обозначение чинов: 1 — командир, 2 — сота, 3 — сений. Однако в зависимости от провинции это число представлено разными символами: у альсальдцев — лосось, у зенифцев — кинжал, у сергасцев — копьё, у когринцев — лодка, у агрифцев — ветвь оливы.
Также для вспомогательных войск введены отдельные символы, заменяющие общеармейские: у стрелковых подразделений на нашивках изображаются стрелы, у лекарей — скальпель, у всадников — кони, у служащих штаба — гусиное перо, у снабженцев — колос пшеницы, у ремонтников — молот и т.д.
2) 100 шагов — это чуть больше 60 метров. Норматив для школьников за 10 класс по спринтерскому бегу на эту дистанцию: пятёрка — 8,2 секунды, четвёрка — 8,6 секунд, тройка — 9,0 секунд. По разным данным, лучник в зависимости от мастерства выпускал от 10 до 16 стрел в минуту, т.е. на один выстрел требовалось от 3,8 до 6 секунд, в среднем — 5 секунд.
Также лучник мог держать пучок стрел либо в натягивающей руке, либо в той, которой держал лук. В таком случае на один выстрел в среднем приходилось 2-3 секунды для прицельной и около 0,5 секунд для скоростной стрельбы.
Глава 12. Немёртвый значит живой
Год 764 со дня основания Морнийской империи,
10 день рагелиного онбира месяца Холодных дождей.
Вокруг него что-то происходило, но Талиан никак не мог сосредоточиться, чтобы разобрать что. Чужие голоса, звуки шагов, звон посуды, шелест одежды и, кажется, чьи-то вздохи — стоило лишь на мгновение задержаться на чём-то одном, как боль усиливалась многократно и мысли пожирал тот же огонь, что с безжалостной злобой терзал тело.
Талиан словно стоял по ноздри в горячей воде, гадая, отчего смерть наступит раньше — от нестерпимого жара или удушья.
На контрасте с внутренним состоянием неожиданное прикосновение пальцев показалось приятно холодным и принесло облегчение. Талиан повернул голову, зажимая чужую ладонь между щекой и плечом, и приглушённо всхлипнул: вторя болезненной пульсации в бедре, в душе колыхался страх. Что если… в этот раз… он умрёт? Или останется на всю жизнь хромым калекой? Или… совсем без ноги?
На вторую щеку тоже легла ладонь, и на мгновенье чей-то взволнованный голос пробился сквозь назойливый шум других голосов, чётко проговорив слово за словом, букву за буквой:
— Ями умбус… и… бангхи… бу… гук…
Талиан мысленно повторил услышанное: «Ямимбуси… Мумбу… Ям…», — но это звучало как какой-то бред. Му-мби-ба. Такое слово вообще существует?
И тут его осенило! К нему обращались не на морнийском языке…
Мысли вяло зашевелились, пытаясь сопоставить услышанные звуки сначала с гердеинским, потом с шалейранским. Когда же ничего не вышло, Талиан с запозданием подумал, что на другом языке к нему мог обратиться только Фариан и заставил себя вспомнить вбитые когда-то в голову основы зулунского.
— Умбаси-и, умбаси-и-и, умбасияма-а-а… букини-и-и… кими-и-и…
Фариан так отчаянно и безнадёжно тянул «и», что слова склеивались вместе в бесконечно повторяющееся «умбаси-и-и ями-и». Пришлось потрудиться, чтобы разобрать и перевести фразу, но всё-таки Талиан это сделал.
«Умбуси лвами, букени ла кими».
«Мой вождь, — точнее, император, — посмотрите на меня».
Он смог лишь приоткрыть неподъёмные веки и почти ничего не увидел — одни тёмные и светлые пятна, — и тут же на него обрушилось ледяное дыхание, придавая тех самых, недостающих сил, и мир постепенно обрёл чёткость.
Прямо над ним, в полутьме свесившихся полукругом волос, зависло встревоженное лицо раба. Так близко, что Талиан в деталях рассмотрел затянувшуюся ранку на переносице и сходящий разноцветный синяк.
Их взгляды ненадолго встретились. Фариан, как мог, ободряюще улыбнулся и снова подул, пробуждая магию. Ветер желанной прохладой пронёсся по полыхающей коже, но в этот раз облегчения не принёс.
Фариан рисковал своим прикрытием, а вместе с ним — жизнью.
Снова.
Он что, дурак?! Совсем страх потерял? А если тан Анлетти… хотя… Может, тот ещё не пришёл в себя?
Злость на бестолкового раба заставила Талиана приподнять голову и открыть рот, но неожиданно подвёл голос. Вместо справедливой отповеди из горла вырвался приглушённый хрип.
— Умбу… император очнулся! — радостно выкрикнул Фариан, будто только сейчас это понял, закинул рассыпавшиеся волосы себе за спину и отодвинулся. — Он жив!