Около него в ту же минуту оказался сухонький старичок в жёлтой лекарской тунике, потрогал лоб, заглянул в рот и строго взглянул водянистыми серыми глазами.
— Мой император, выслушайте меня внимательно. Наконечник стрелы, раздробив вам кость, засел глубоко в бедре. Пока вас несли, пока отмывали от грязи, вы потеряли достаточно крови и… вы ещё ре… очень молоды, — лекарь замялся и отвёл взгляд. — Я не… Я не возьмусь готовить для вас отвар из корня мандрагоры. Это сильнейшее средство, но если не рассчитать дозу, вызовет сухость во рту, тошноту, спазмы и рвоту, затем расширятся зрачки и появится сонливость, а после… наступит скорая смерть от удушья.
Талиан слышал слова, но не вникал в их смысл. В голове снова и снова крутилась одна и та же фраза: «Наконечник раздробил кость», — пока следом за ней не пришла другая: «Это что, он теперь не сможет ходить? Как?! Завтра же битва… Он должен быть там! Сражаться вместе со всеми! Он же обещал!»
— Чтобы достать наконечник, нужно сделать разрез и довольно большой. Затем собрать все кусочки кости и с помощью магии срастить её заново. Это время… Я дам вам креплёного вина, но… мой император, придётся потерпеть.
— Не… кхе… не надо… вина, — Талиан едва смог выдавить слова из пересохшей гортани и, обессилев, прикрыл глаза. С некоторых пор сама мысль о вине будила в нём стойкое отвращение.
— Я напою его вином. Дайте мне, — голос принадлежал Фариану, но звучал непривычно решительно и твёрдо.
Талиан метнул в его сторону обеспокоенный взгляд. Получив из рук лекаря чашу, раб припал к ней губами, сделал один большой глоток и вдруг потянулся к его лицу.
Ну уж нет! Талиан сцепил зубы и отчаянно замотал головой. Адризель, преславный и всемогущий! Он как последний дурак вляпался в эту безумную затею с переодеванием, но лучше уж умрёт, чем даст себя обслюнявить рабу!
— Ты только сделала хуже. Дай мне.
Место лекаря в изголовье кровати занял Демион, как всегда, сосредоточенный и хмурый.
— Помнишь наш первый поединок после моего падения с лошади? Я тогда ещё ходил с тростью?
Талиан кивнул и сердито сдвинул брови. У него по щеке текло пролитое вино, и болезненно пульсировала потревоженная рана. Не лучшее время, чтобы предавать воспоминаниям.
— Когда я упал, ты протянул мне руку, а я… Я ударил её тростью и выкрикнул, что никому не позволю жалеть себя. Так вот, — Демион взъерошил волосы и нервно облизал губы, — я повёл себя тогда как последний придурок. Хуже не придумаешь. Но ты… ты сейчас ведёшь себя точно так же. Так что пей! — закончил он приказным тоном, сверкнул глазами и прижал край чаши ему ко рту. — Талиан! Пей, я сказал!
От первого же глотка обожгло горло и на глаза навернулись слёзы. Ну и дрянь! Талиан закашлялся и отвернулся, но Демион настырно совал ему под нос эту дурацкую чашу, пока он не осушил её до дна.
По телу разлилась предательская слабость, но и терзающая ногу боль тоже ослабла. Талиан обессиленно выдохнул, откинулся на подушку и задышал ровнее. Перед глазами всё плыло из-за слёз, застрявших в ресницах, а главное испытание ещё ждало впереди.
— Император должен всё время оставаться в сознании. Следи за этим, — голос лекаря звучал тихо, но уверенно и властно. — Сейчас я наложу ему жгут, и у нас будет около двух часов. Если не уложимся, придётся остановиться на некоторое время и продолжить после возобновления кровотока. Тан Демион, запомните главное: если кричит, значит, живой. Не обращайте внимания и продолжайте делать то, что должно. Вы меня поняли?
— Д-да.
Он не ослышался? Кричит — значит живой?! Да кто так лечит! И причём здесь Демион?
Талиан приподнялся и окинул встревоженным взглядом палатку. Слева у края постели сидел лекарь. Его руки точными и экономными движениями накладывали повязку выше раны, а рядом уже лежала загодя вынутая деревянная палка для затягивания жгута.
За спиной лекаря мрачной тенью навис Демион. И весь его вид — скрещённые на груди руки, нахмуренное лицо с закушенной нижней губой и взглядом в никуда — не внушал доверия.
Справа, забравшись с ногами на постель, сидел Фариан, такой же взволнованный и потерянный, только с порозовевшими от выпитого вина скулами.
— Тан… тхан Анле… ти… — пробормотал Талиан, пытаясь спросить, где сейчас тан Анлетти и знает ли он, что с ним случилось.
— Ещё спит, — ответил ему лекарь, не отрываясь от дела. — На ваше счастье, у тана Демиона проявилась склонность к магии воды. Вместе мы мигом поставим вас на ноги. Вы, главное, помните, что для него это впервые и постарайтесь орать не слишком громко. Я-то привык, а его ваши крики будут отвлекать от дела. Так, милая, — обратился лекарь уже к рабу, — придержи его и начнём.