Тан Анлетти встал, встал за ним и Демион, а Талиан не понял, куда они собрались.
— Вы что, уходите? А как же обед?
— Завтра будет трудный день. Отдохните и… расслабьтесь.
Талиан вспыхнул, поняв, на что ему только что намекнули. Расслабиться в объятиях прекрасной наложницы в ночь перед гибелью? Ага, как же! Не собирается он помирать!
Расслабляться в объятиях Фариана, впрочем, тоже.
— И ты? — посмотрел он на Демиона.
— Спать хочу. С ног валяюсь, — буркнул тот, не поворачивая головы, и сразу ясно стало, что лжёт. Предатель!
— Мой император, — позвал его тан Анлетти, — будет лучше, если вы покажетесь войску. Иначе они так и останутся бдеть у вашей палатки.
Талиан вышел вместе со всеми и обомлел, когда наткнулся у входа на толпу. Сотни лиц, тысячи глаз. Солдаты заняли весь проход между палатками.
Неужели, всё это — из-за него?..
— Император!
— Живой!
— Суйр-р-ра вас благослови!
Толпа всколыхнулась и подалась вперёд. Талиану на мгновение стало страшно, что его сметут и раздавят, но, пересилив себя, он улыбнулся и помахал рукой.
— Я жив! И здоров! И завтра поведу вас в бой! Вы готовы?
— Да, мой император! — ответил ему нестройный хор голосов.
Речь получилась короткой, но Талиан остался ей доволен и поспешил вернуться в палатку, где Фариан в одиночестве допивал остывший отвар.
— Раздевайся, — приказал он рабу. — Тебе нужна другая одежда.
Под изумлённым взглядом округлившихся глаз Талиан достал со дна сундука свёрток с альсальдскими тряпками и отличиями императорского вестника и бросил им в Фариана.
— Зачем? — только и смог пробормотать тот, всё ещё ничего не понимая.
Это был хороший вопрос. Правильный.
Талиан застыл, опершись бедром на край сундука, и скрестил руки на груди. Скрывать правду о рабе с каждым днём становилось всё труднее. Хорошо, в этот раз тан Анлетти был без силы: не смог прочитать ни мыслей, ни чувств, — но завтра, когда они замкнут круг, правда, так или иначе, вылезет наружу.
Да и… если совсем честно…
Он мог сколько угодно хмурить брови и орать, что не верит в глупое предсказание, а оно царапало когтями изнутри и глухо смеялось, грозясь снова бросить душу в небо, усыпанное звёздами.
Что станет с Фарианом, когда он умрёт?
Талиан не знал и знать этого не хотел, поэтому снял ключ с цепочки на груди и протянул его рабу.
— Ты свободен. Я, император Талиан Шакрисар, дарую тебе свободу.
Фариан бросил короткий взгляд на ключ и отвернулся, непривычно сгорбившись. Тончайший шёлк хитона натянулся, обозначив острые, угловатые лопатки, да так туго, что, казалось, ещё немного — и ткань треснет.
— Сейчас? — спросил тот дрогнувшим голосом. — И куда я пойду?
— Только не начинай ныть, а? Лучше подай сюда перо и чернила. И я, так и быть, нарисую тебе дом где-нибудь на берегу моря, земли с полями и садами, титул. Мне это ничего не стоит.
— Не стоит… ничего… — повторил за ним Фариан, а затем резко сорвался с места и почти выдрал из пальцев ключ от ошейника. — Милость вашего императорского величества безгранична.
Обычные слова благодарности, такие же непримечательные, как здравствуй и прощай.
Талиан всё ждал, когда тот что-нибудь добавит от себя. Что-то… ну… личное. Может, пару тёплых слов? Всё-таки он ему не чужой. Столько времени вместе. Но раб молча переоделся, поклонился и уже почти вышел.
— Эй! Стой! — Талиан не очень понимал, зачем это делает. Но как-то… грустно было проститься вот так. — Отвезёшь письмо моей сестре, раз всё равно уезжаешь из лагеря?
Фариан замер, напрягшись, а когда обернулся, его глаза обожгли холодным безразличием.
— Мой император, вы дали мне всё, чего я хотел. Спасибо. И прощайте.
Полог колыхнулся, и освобождённый раб вышел. А Талиан остался стоять, как дурак, и смотреть в ожидании… Чего?
Наверное, когда пройдёт горчащее чувство, что его использовали.
1) Рута душистая или пахучая — вечнозелёный полукустарник высотой до 70 см.
В древности руту применяли для лечения параличей и эпилепсии, остановки носового кровотечения, обострения зрения и устранения шума в ушах, также с её помощью вызывали месячные и отгоняли «злых духов».
В научной медицине рута применяется при спазмофилии, истерии, пневмониях; как противосудорожное и успокаивающее; при дисменорее и гельминтозах.
2) После того как императору принесли клятву верности Светлый и Тёмный таны, уже никто его права на власть оспорить не может.