– Не могу я сейчас лежать! Нет у меня на это времени…
Старичок хмыкнул и, закончив с перевязкой, распрощался. Но всё в его фигуре – в поджатой к груди сумке с лекарствами, вскинутом вверх подбородке и отведённом в сторону взгляде – выражало неодобрение.
Талиан старательно делал вид, что не слышит его бурчания про опарыши в ране и другие малоприятные подробности. Выбора всё равно не было. Он должен идти.
Взглянув на спящую девушку, которая в его отсутствие успела подмять под себя Фариана, обняв его, точно подушку, и даже закинула ногу сверху, Талиан усмехнулся, надел тунику, завернулся в плащ и вышел наружу.
Прямо под моросящий дождь.
Глава 5. Явление Тёмного тана
Год 764 со дня основания Морнийской империи,
11 день адризелева онбира месяца Холодных дождей.
Когда Талиан вошёл в палатку, практически все уже были там. Сений Келсин — командующий I Джотисской армией — при его появлении напряжённо вскинул голову и нахмурился, хотя обычно улыбался. В этом высоком, златокудром и синеглазом когринце текла кровь «выходцев с юга», поэтому Талиан с первого дня знакомства невольно проникся к нему симпатией. Чего не мог сказать о сении Севуре, свирепом командующем II Джотисской армией. Тот словно в противовес Келсину был низким и кряжистым и глядел из-под мохнатых бровей-гусениц цепко и оценивающе, если не сказать — зло.
Двойку когринцев разбивал сений Потитур, командующий VII Агрифской армией. Ему единственному недавно исполнилось двадцать три года, когда остальным сениям уже перевалило за тридцать. Он был черноволос и смугл, с характерным для агрифцев длинным носом и карими глазами. Ходили слухи, что эту должность для него купил отец — известный в Агрифе торговец рабами, — но Талиан им не верил. Сений Потитур глядел открыто и прямо, с ним интересно было разговаривать, и отвечал он обдуманно и всегда по делу.
Все они ударили кулаком в грудь и со словами: «Да здравствует император!» — низко ему поклонились. Тогда Талиан и заметил стоявшего вдали Демиона.
— Доброе утро, — произнёс тот глухо и подвинулся, приглашая к столу.
Талиан прошёл мимо склонившихся в поклоне сениев, встал справа от Демиона и посмотрел на карту, которую четверо присутствующих в палатке мужчин до его прихода напряжённо разглядывали.
— Кто-нибудь знает, что сегодня будет обсуждаться? — спросил он, кляня всё на свете, но особенно влажные ладони и горящие от неловкости уши.
— Если вкратце…
Не дав сению Келсину закончить, в разговор грубо встрял сений Севур:
— То наше дело — дрянь. Если у солдат в ближайшие дни не вырастут крылья, войну можно считать проигранной.
Талиан непонимающе моргнул.
— Это такая шутка?
— Не шутка, а река. — Сений Севур ткнул толстым пальцем в карту, закрыв последний отрезок дороги к Фроанхелю. — Вот тут. Начнём строить переправу, это займёт дней тридцать — сорок пять, и мы опоздаем. Плоты тоже дело особо не ускорят. А, если верить слухам, гердеинская армия уже чуть ли не у самого Фроанхеля.
— Сений Севур, как всегда, ужасающе краток, — сений Келсин виновато улыбнулся и вытащил у того из-под пальца карту, разворачивая её к Талиану. — Последние два онбира шли дожди. На карте этого не показано, но с горных перевалов берёт начало река Восточная Маеджа. Сейчас она вздулась и преградила войску путь, отрезав от Фроанхеля.
Скажи это сений Севур, и Талиан бы решил, что тот над ним насмехается. На карте к востоку от гор не было никакой реки. Ни одной! Маеджа, о которой шла речь, действительно брала свой исток в долинах перевалов Осыпного и Тропы коз, только текла она на запад. Войско пересекло её с месяц тому назад, ещё при входе в Агриф.
— И какая у реки ширина?
— Сейчас, я думаю, около двухсот шагов на ближайшем к нам рукаве, — ответил ему сений Келсин. — А сколько таких рукавов ждёт нас впереди, одному Адризелю известно. На карте от семисот первого года Восточная Маеджа ближе к устью делится на пять рукавов, на карте от семисот двадцать третьего года — на десять, а на карте от семисот сорок пятого года их обозначено всего три.
— Бессмыслица какая-то! — Талиан отогнул край и хмыкнул. Карта была новой, от семисот шестьдесят второго года. Составил её некто Димитрион Фолпийский, картограф из Перихи. — И как же вышло, что целая река исчезла с карты?..