Ни одна из десяти крепостей, расположенных на имперском тракте, не приняла боя.
Талиан неловко переступил с ноги на ногу и взглянул на тана Тувалора: старик был единственным, кто, кроме него самого, хранил невозмутимый вид и молчание.
— И где сейчас девятая Кюльхеймская армия? — спросил сений Севур.
— На севере в горах. Стоит лагерем в долине, откуда берёт исток Рхея. — Тан Майрахес шумно сглотнул. — Насколько я понимаю, тан Анлетти задумал повторить манёвр Кюльхемской армии, который она сделала во время Войны земли и неба.
Талиан нахмурился. Если тот говорил правду, в действиях тана Анлетти появлялся смысл. Когда Морнгейл I ещё не прибыл с юга со своей армией, нынешние Зенифа и Сергас схлестнулись между собой в Войне земли и неба. Их противостояние длилось недолго, около пяти лет, если верить историкам, но началось всё с того, что Кюльхейм восстал против иноземных захватчиков.
Сергасцы — тогда ещё просто выходцы из Великой степи, называвшие себя детьми неба и сражавшиеся под голубыми стягами с вышитым золотом солнцем — из-за этого оказались отрезаны от родного дома. Без налаженных поставок оружия и продовольствия, без вспомогательных отрядов и военной помощи, победа над ними стала возможной. Но даже тогда должны были пройти годы, прежде чем объединённые армии северных провинций смогли добиться успеха.
— Я не верю ни единому вашему слову, — произнёс тан Тувалор, и в его голосе звучал приговор. — Тан Анлетти вместе с покойным императором за последние пятнадцать лет вложили в эту землю столько денег и сил, что… Он не дал бы разрушить то, что с таким упорством и отчаянием строил. Тан Анлетти был первым, кто понёсся сюда, чтобы проконтролировать разрушение мостов через Рхею. Лично. Да что там! — старик невесело ухмыльнулся. — Тан Анлетти отказался от титула регента в мою пользу, потому что Кюльхейм был в опасности. И я должен поверить, что он отправил армию в горы?! Это смешно!
— Но это чистая правда!
— Да я скорее поверю, что тан Анлетти потерял рассудок, чем вашим россказням.
При этих словах Талиан вздрогнул. Сений Брыгень умолял спасти своего господина от безумия, так может… тот и вправду…
— Послушайте меня!
Тан Майрахес метнулся вперёд и с яростью стукнул кулаком по столу, призывая перешёптывающихся между собой сениев к молчанию. За его спиной тут же выросли два воина и стали оттаскивать назад, но мужчина отчаянно им сопротивлялся, вырываясь и крича:
— Не верите мне, найдите Литану! Она единственная не подпала под его очарование! Она могла сопротивляться его воле!
Тан Тувалор поднял руку — и воины отпустили тана Майрахеса.
— Где сейчас ваша младшая сестра?
— Я… я не знаю…
Тан Майрахес жадно втянул носом воздух, а затем шумно выдохнул. Он из последних сил стискивал кулаки, и всё равно не мог скрыть, как дрожат от волнения руки.
— Она выкрала отцовский меч, оставила мне записку: «Вернусь с подмогой. Пожалуйста, продержись без меня, брат» — и исчезла. Я думал… может… Разве она не к вам поспешила навстречу?..
Вопрос повис в воздухе, оборвавшись на высокой ноте, полной обречённости и боли. Талиан внимательней пригляделся к тану Майрахесу: вытянутый и узкий овал лица вместе с крупными чертами и выпирающей челюстью делали его некрасивым. Да ещё рот постоянно кривился, заставляя шевелиться под носом мелкие усики.
Ничего общего со спасённой им девушкой. Вообще ничего.
— Как выглядел меч? — спросил Талиан и не узнал собственного голоса, настолько тот прозвучал грубо. — Я хотел сказать… Девушек, похожих на вашу сестру, можно найти много, а меч только один. Как он выглядел?
— Эмн… ну… меч как меч. Из стали, в простых деревянных ножнах.
Такой полной, всепоглощающей тишины, какая установилась в палатке после ответа тана Майрахеса, Талиан не слышал, наверное, никогда. Тут не то что дыхание — можно было различить биение чужих сердец! Поэтому его шаги — скрип прогибающихся под весом деревянных половиц, шарканье сандалий и шорох одежды — прозвучали вызывающе громко, и всё же он подошёл к мужчине, схватил его за руку и уставился на ладонь.
— Глазам своим не верю… Вы что же… Никогда не держали оружия?! — Талиан поднял на него потрясённый взгляд.
— Я сорок седьмого года рождения. Из всех мальчишек, рождённых в тот год в Кюльхейме, до сегодняшнего дня дожили примерно три из тысячи. Разве можно винить девушек, что они меня берегут?..