Первая Джотисская армия, состоящая из лучших бойцов, растянулась сзади во всю ширину строя. Если первые ряды сомнут, именно она будет стоять до конца, прикрывая отступление.
Битва предстояла сложная. Ещё до встречи с врагом солдатам нужно было пройти половину дневного перехода, перебраться через два речных притока и, уставшими, сразу вступить в бой, используя эффект неожиданности.
Только непоколебимая вера в тана Тувалора делала подобное возможным. За ним солдаты готовы были идти как угодно и против кого угодно: хоть на приступ зулунской столицы, хоть прямиком в подземные чертоги Рагелии.
Ну а им троим достался берег спокойной равнинной реки и прямоугольник водной глади, где-то шагов пятьсот на сто пятьдесят, которую предстояло заморозить. А может, и больше. Талиан с трудом мог рассмотреть противоположный берег, пока ещё скрытый в клубящейся утренней дымке.
Они с Демионом, не сговаривались, уставились на тана Анлетти. Тот растёр ладонями осунувшееся лицо, вздохнул, окинул их внимательным взглядом и, не найдя к чему бы придраться, твёрдо произнёс:
— Пора начинать.
Первым в ритуале шёл Талиан. Он снял с шеи треугольник, вытянул перед собой руки — на правой лежала золотая пластина, левая ладонью смотрела в землю — и выдохнул заученную фразу:
— Взываю к вам, о Величайшие! Взываю истово и ревниво! Взываю яростно и во глубине души! — Слова нараспев срывались с губ, а по щекам от охватившего волнения тёк озноб. — Дай мне, о Суйра, прекрасноликая воительница, врагов в бегство обращающая. Дай мне, о крылатая матерь для всякой небесной твари. Дай же мне, о суровая дева, быти копьём твоим! В час беды да укрепится дух, да сомкнуться руки — и тело моё, как и дух мой, копьём в твоих руках пусть предстанет.
Едва отзвучали последние слова, как треугольник у Талиана в руке слабо засветился малиновым. Следом заговорил Демион:
— Взываю к вам, о Величайшие! Взываю истово и ревниво! Взываю яростно и во глубине души! Дай мне Адризель венценосный, ликом своим грозным и небо, и землю усмиряющий, право щитом твоим быти. Что в мирный день, что в час расправы, направь на меня удары, другим предназначенные, ибо крепок мой дух сейчас как никогда.
Демион протянул к тану Анлетти правую руку с треугольником, а левой — накрыл сверху ладонь Талиана. Золотая пластина ярче вспыхнула малиновым светом, и из-под пальцев побежало тепло. Но это ещё был не конец.
— Взываю к вам, о Величайшие! Взываю истово и ревниво! Взываю яростно и во глубине души! Дай мне Рагелия, богиня-матерь и всякой скорби утешительница. Дай мне посмертного покоя хранительница и жизни новой дарительница. Дай мне сосудом твоим стать, души людей из мира в мир проводящим. — Тан Анлетти накрыл руку Демиона и посмотрел на Талиана. — В час беды да укрепится дух, да сомкнуться руки — и тело моё, как и дух мой, сосудом хрустальным станет…
Тан Анлетти ещё говорил, а по соединившимся рукам уже побежали нити — две малиновых и одна голубая, — замыкая магический круг. Талиан успел увидеть, как на груди у Демиона появилось слово «Защита», когда мир рухнул во тьму.
Темнота ощущалась как-то странно: ни цвета, ни звуков, ни запаха — и в то же время Талиана не покидало чувство, что он здесь не один. Наверное, поэтому не было страха.
Спустя вечность или мгновение, он услышал тонкий девичий голос:
— Я здесь.
Талиан повернулся на голос. В кромешной темноте висел хм… нэвий или что-то очень на него похожее. Он видел перед собой светящуюся полупрозрачную девушку с короткими, неровно остриженными волосами, одетую в простую зелёную тунику и длинный коричневый плащ. На поясе у неё висели ножны, а ноги… ног не было. Они тонули в серебристо-синей дымке, которая скручивалась воронкой и уходила куда-то вниз.
— Вы так ошеломлены. Значит… я и сейчас не изменился… — вздохнула девушка, разглядывая свои руки. На худеньких пальцах блеснул синим крупный сапфир. Талиан присмотрелся к кольцу — и тут его накрыло осознание.
Нет! Такого не могло… Просто не могло быть! Это же невозможно!
Видимо, он произнёс это вслух, потому что Анлетти — а это был именно он — хмуро пояснил:
— Так я выглядел в тот день, когда обрезал волосы и поехал в столицу, чтобы принести присягу вашему деду и принять титул Тёмного тана. Если я теперь умру, мой нэвий будет выглядеть именно так. Вечно…