Злость на себя и своё бессилие затмила рассудок. Талиан кричал, нещадно лупя кулаками по неподвижным ногам, пока волосы не всколыхнулись от ветра. Дуновение было слабым и быстро утихло, но прикосновение родной стихии вселило надежду.
Если здесь есть ветер и он ему подчинится, то Талиан сможет вытащить тана Анлетти из огненной западни.
Он раскинул руки в стороны, расправляя незримые крылья, и всем существом потянулся к небу. Зачем ему ноги? К чему эта тяжесть? Он огромная птица. Ему хватит силы взвиться с места в ночное небо. Нужно только верить!
Талиан стиснул руки в кулаки и растянул губы в шальной улыбке.
Ну а не хватит силы — достанет упрямства.
Воздушные потоки заскользили вдоль тела: обвили кольцами руки, взъерошили волосы и несмело потянулись вперёд, к чернеющей в огне фигуре, — и пламя с недовольным фырчаньем стало расступаться.
Рыжие лепестки медленно опадали к ногам, открывая взгляду тана Анлетти, пока не обнажили полностью. Он, как пестик, стоял в центре огненного цветка.
— Что вы творите?! — хрипло выдавил тан Анлетти и схватился за горло. Окончание фразы эхом отозвалось в мыслях: «Я не просил вас вмешиваться».
— Я хочу вам помочь.
«Я справлюсь сам. Всё под контролем. Выглядит пугающе, но ничего страшного на самом деле не происходит»
Талиан снял с головы императорский венец и встряхнулся, как пёс, лохматя волосы: ветер не терпел несвободы. Следующими полетели в стороны срываемые с воротника пуговицы, и внутри родилось пьяное, безудержное веселье.
— Вы старше и опытнее, я помню, — произнёс он, смеясь. — Но, кажется, здесь я вас сильнее.
Сложив ладони лодочкой, Талиан представил, как огненные языки сворачиваются воронкой и тонкой струйкой втекают тану Анлетти в грудь — и ветер отозвался на его мысли.
Если от теории магии Талиану попеременно хотелось то волком выть, то биться головой о землю, на практике всё обстояло проще. Родительское благословение или нет, но когда у него перед глазами появлялся чёткий образ того, что он хочет сделать, дальше всё происходило само.
Вот и сейчас ветер послушно скручивал пламя — и тан Анлетти, пропуская через себя, превращал собранную Талианом силу из её чистой, разрушительной ипостаси в благословение, поднимающее боевой дух войска. Но на этот раз спокойно, без надрыва и боли.
Голубые нити одна за другой, насытившись, гасли и обрывались, пока не осталась последняя. Её тан Анлетти держал в руке, приберегая для окончания действа.
— Хотите что-нибудь передать тану Тувалору?
— Вперёд и в бой! Нам нужна только победа!
Тан Анлетти фыркнул, и последний рыжий огонёк возле его груди погас. Нить, идущая к тану Тувалору, вспыхнула голубым и развеялась в пыль. Настал момент возвращаться к остальным.
Талиан окинул взглядом тонкую фигурку, запоминая. Она больше не казалась ему ни слабой, ни женственной. Зато очень хорошо передавала характер: тихушничество и почти кошачью настырность, с которой тот стремился всё делать по-своему.
— Руки, — коротко бросил тан Анлетти.
— Я буду по вам скучать, — произнёс Талиан шутя и заработал осуждающий взгляд.
Они соединили руки. Малиновые и голубые нити обежали круг и распались — и следом на Талиана обрушилась реальность: ломотой в каждой мышце, разлившейся по телу слабостью, онемевшими от неудобного положения конечностями и вязкой горечью во рту.
Он совершенно точно лежал на земле — от неё шёл промозглый холод.
Продрав глаза, Талиан с трудом повернул голову. Шея тут же отозвалась на движение ноющей болью, перед глазами рассыпались искры. И всё-таки он это увидел!
Через реку по ледяному мосту вразнобой маршировало войско.
Примечания:
1) Официально признанный бастард имеет право носить герб своего отца, перечёркнутый косой красной чертой, идущей слева направо и снизу вверх.
2) 2 000 шагов — это 2960 метров. Соответственно, окружность с таким радиусом охватывает площадь в 2751 га.
3) 200 000 шагов — это 296 000 метров. Соответственно, окружность с таким радиусом охватывает площадь в 27511424 га или 275114 кв.км.
Глава 10. Невосполнимая потеря
Год 764 со дня основания Морнийской империи,
9 день рагелиного онбира месяца Холодных дождей.
Сквозь тёмные как ночь, смурные тучи с трудом пробивалось солнце. Талиан глядел на кривую кромку в бледно-сером окружении, подсвеченную белым, но она только усиливала общее тягостное впечатление — словно солнце задохнулось в очерченной на небе петле.