На мгновение у Талиана закружилась голова.
Дневной свет обнажил безжалостную картину: гердеинцев было не просто много, их было чудовищно много — и только тан Тувалор знал, как победить.
— Буду думать так — проиграю, — прошептал Талиан и заставил себя смотреть дальше, выглядывая детали.
Гердеинцы зря времени не теряли. На другом берегу строилось сразу четыре, нет, даже пять передвижных мостов. Описание подобной конструкции Талиан встречал в трудах военного стратега Эспура — заранее срубленную деревянную платформу ставили на катки из бревен, фиксировали спереди верёвками, которые затем перебрасывали через верхнюю балку опорной башни, и осторожно стравливали вниз, чтобы платформа без рывков и перекосов съехала на противоположный берег, — но он и представить себе не мог, насколько она огромна: люди, суетившиеся вокруг постройки, казались мельче букашек.
Неприятная мысль царапнула душу.
Если весь его военный опыт — книжный, так, может, и правы сении, что ему стоит уступить командование кому-то другому? Более зрелому и умудрённому жизнью?
С грустью опустив взгляд, Талиан заметил под стеной солдат в белых альсальдских туниках. Вороша палками пожухлую траву, они искали в ней отрубленные головы. На его глазах ближайший воин радостно вскрикнул и поднял за волосы свою находку.
Талиан спустился и прислонился спиной к лестнице. Пальцы била мелкая дрожь — меч в руке уже не удержишь, — а к горлу волнами подкатывала тошнота. Это ведь он сам вчера… разрешил.
Дура-а-ак! Чем только думал?! Уж точно не головой…
Его полукругом обступила группа альсальдцев. На их плечах красовались нашивки с одной и двумя золотыми рыбинами(1) — знаками отличия командиров и сот. Талиан встряхнулся и обнял себя руками, пряча ладони в подмышках, чтобы не было видно, как они дрожали.
— Сколько человек ушло с таном Керианом? — спросил он хрипло.
— Пятнадцать, мой император. Пока мы нашли всего одиннадцать голов. Головы тана Кериана среди них нет.
Подавив вспыхнувшую надежду, Талиан смерил воина внимательным взглядом и спросил:
— Как тебя зовут?
— Это не важно, — встрял в их разговор мужчина, которого Талиан запомнил ещё по встрече в дворцовом парке в Джотисе: у него была приметная повязка на глазу и лицо, изуродованное следами чьих-то когтей. — Моё имя Гырган. Тан Кериан меня оставил командовать отрядом в свое отсутствие.
— Что ж… Хм, Гырган, сообщи мне, когда все головы будут найдены. Я должен знать их точное число.
— Будет исполнено, ваше императорское величество.
Воины поклонились и, расступившись, дали ему пройти. Талиан ещё не осознал этого в полной мере, а ноги уже несли его к палатке тана Анлетти.
Если отряд альсальдцев обнаружили и схватили, а тан Кериан с частью людей остался в живых, это значило лишь одно: очень скоро врагу станет известно и про численность, и про состав, и про упавший боевой дух в войске — да про всё! Даже про магию…
Талиан не сомневался ни в стойкости, ни в храбрости тана Кериана, но тот был влюблён и обещал вернуться, а мёртвые, как известно, не возвращаются. Значит, рано или поздно ему придётся заговорить: выторговывая себе свободу или сломавшись от пыток — не так важно.
Важно, что тогда не только он сам — все окажутся в опасности.
На мгновение свет перед глазами померк. Талиан ухватился рукой за угол ближайшей палатки, чтобы удержать равновесие. Кровь яростно громыхала в висках, вторя зачастившему сердцу.
Преданный друг, но мёртвый, или живой, но предавший — и выбирать судьбе, не ему…
Талиан задыхался от тупой боли в груди, и пока он корчился, хватая губами воздух, мир перед глазами рвало на смазанные цветастые полосы и пятна. Ведь это он отпустил! Он позволил тану Кериану уйти!
А теперь… Что будет теперь?
— Ваше императорское величество, вам плохо? — голос альсальдца из приставленной к нему охраны звучал приглушённо, будто прорывался сквозь толщу воды.
Выставив перед собой руку, Талиан яростно замотал головой и окончательно сполз вниз. Он почти ничего не видел, но не мог полностью отстраниться от мира: идущего от земли холода, мокрой травы и камешка, царапающего колено.
Думал ли тан Тувалор о том же, когда натягивал тетиву лука? Не поэтому ли убил сыновей?