— Какой пр-ример-р вы… вы… — он запнулся, подбирая ругательство позабористей, но в последний момент смог сдержаться, — подаёте солдатам?
Мужчина оторвался от меха и посмотрел, будто на комара: с тем же пренебрежением и досадой.
— Хто здеся солдат? Ты?
— Да уж получше вас буду!
Бросив тряпку в воду — с характерным звуком и фонтаном брызг, — Талиан встал. Следом за ним поднялся и мужчина.
— А ну, щенок, повтори! — с угрозой в голосе, низко и утробно, произнёс тот и как бы невзначай поправил на плече нашивку соты.
— В поединке один на один вам против меня не выстоять. Какое ни выберете оружие — не поможет. Я сделаю вас на раз-два. Стыдно потом будет детям рассказывать!
— Любое, говоришь… — Мужчина недобро сощурился и вдруг усмехнулся. — Эй! Парни! Подъём! Тут малец вызвался за сто шагов лукаря снять. Или ужо неть? Испужался?
— Сто шагов? Какие ещё будут условия?
— Ась? Хм… большой калчан, тридцать три стрелы, из к’торых надцать тяжёлых, то бишь бронебойных. Подойдёшь ка мне с мечом са ста шагов — п’бедил, если я тя раньше подстрелю — пр’ыграл.
Большой колчан? Да ещё на тридцать три стрелы? Ха! Ну и самомнение! Их поединок закончится уже после пятого, максимум после седьмого выстрела.
— Не согласен, — Талиан одарил его снисходительной усмешкой. — Убьёшь меня — победил, не убьёшь — доберусь до тебя и с превеликим наслаждением распорю от шеи до паха.
— А-а-а… по рукам!
Мужчина плюнул себе на ладонь и протянул её для рукопожатия. Впился, гнида, взглядом в лицо, надеясь увидеть малейшие признаки замешательства или брезгливости. Впрочем, Талиан такого удовольствия ему не доставил.
Они вцепились друг в друга и чуть не столкнулись лбами — рукопожатие вышло крепким, даже слишком.
— Идём за мной! — гаркнул мужчина, и Талиан с удивлением обнаружил, что их окружают солдаты: они негромко переговаривались между собой и смотрели на него кто с жалостью, кто с небрежением. И только одно лицо побледнело от страха — зенифец уставился на его меч, вытаращив глаза.
Талиан медленно выдохнул и задрал голову к небу. Облака неслись быстрее кораблей с гребцами, в три палубы налегающими на вёсла. Да что ж такое! Когда он научится держать эмоции в узде?
«Никогда», — шепнул внутренний голос, и Талиан двинулся следом за человеком, которого, вспылив, вызвал на смертельный поединок.
Драться им предстояло на тренировочной площадке у задних ворот. Пока двое солдат отмеряли шагами нужное расстояние, он стянул с себя обе туники, оставшись в одной набедренной повязке, зачерпнул грязь из ближайшей лужи и стал старательно втирать её в кожу: яркая малиновая туника была отличной мишенью, как и пояс с драгоценностями, и блестящий на солнце серебряный треугольник.
На короткой дистанции дополнительная защита только замедляла, упрощая противнику его задачу. Лучник с двухсот — двухсот пятидесяти шагов пробивал выстрелом нагрудник и кольчугу насквозь, если солдат был без щита, а у него всего будет сто шагов(2). Значит, первое же удачное попадание может оказаться смертельным.
— Эмн… я… а…
Талиан обернулся на голос. Перед ним стоял сконфуженный зенифец, если судить по нашивке с одним кинжалом — командир.
— Я хо… хотел…
— Хотел, что?
— Я… в общем… эта… П-позвольте п-помочь, мой импфе…
На счастье, Талиан успел зажать ему рот до того, как тот договорил.
— Сейчас я просто солдат. Новобранец. Это понятно?
Зенифец усиленно закивал и этим заработал себе свободу.
— М-могу я в-вам чем-то помочь, мо… новобранец?
— Нет! Хотя… У тебя есть малый щит?
— Да. Сейчас принесу!
Солдат подорвался с места и быстро затерялся среди палаток. Талиан с грустью улыбнулся ему вслед. И когда он успел опуститься до того, чтобы лгать? Но именно сейчас люди, способные узнать в нём императора, были лишними.
— Не пер’думаль, а? Нет? — От исковерканного морнийского уши предсказуемо свернулись в трубочку, а вид их обладателя, расслабленного и самодовольного, вызвал новый приступ злости. — Тогда станов’сь к черте и шди сихнала.
— Уже иду.
Что ж, вызов брошен — и он на него ответит.
Талиан подошёл к черте, но место оказалось занято. На него хмуро смотрел Гырган.
— Игры в прятки закончились, мой император. Велите отрубить ему голову — и возвращайтесь к себе в палатку. Там вас ждут.
— Даже не подумаю.
Глаза Гыргана — бледно-серые, точно жидкое серебро — недобро блеснули, и ладонь накрыла рукоять меча.