-- Ладно, не бойтесь, я вас не выдам.
-- А я этого и не боюсь,-- усмехнулся Кудря.-- Больше того, я рад
встрече с вами и рассчитываю, что вы поможете нам.
-- Вряд ли,-- покачал головой Усатый.
-- А вы подумайте,-- сказал. Максим.
-- Хорошо, подумаю.
-- Тогда давайте встретимся завтра.
И они договорились о встрече.
Рисковать бездумно -- глупо, но рисковать для дела необходимо. Без
риска, умного, оправданного, разведчик успеха добиться не может. Да,
гестаповец мог выдать Кудрю в любую минуту, но он шел на вторую встречу с
ним потому, что Усатый наверняка знал такое, что интересовало нашу разведку.
И кроме того, Максим в случае успеха имел бы своего человека в одном из
важных немецких разведывательных органов.
И все же, направляясь к Тарасу, он сказал Марии Ильиничне:
-- Ты понаблюдай, не следит ли кто за нами. Если увидишь что-нибудь
подозрительное, вынь носовой платок.
Тарас ждал на бульваре, в том месте, где договорились. Поздоровались,
посидели немного на скамейке. Мимо прошла Мария Ильинична, в руках --
ничего.
-- Ну что ж, погуляем? -- предложил Кудря. Они встали и пошли к центру
города.
Прошло несколько дней, прежде чем Усатый наконец решился помогать
Максиму.
-- Мы сейчас зайдем в подъезд,--как-то сказал он,-- я передам некоторые
заметки об агентуре, которую готовят по заданию шефа для заброски в ваш тыл.
Это главным образом предатели, оставшиеся на оккупированной территории.
Учтите, что сейчас немецкую разведку очень интересуют потенциальные
возможности Советской Армии. Поэтому основная агентура получает задания
проникать поглубже -- на Урал, в Сибирь. Много шпионов засылается в Москву,
Подмосковье, Поволжье. Для этого в специальных школах готовят шпионов из
числа бывших военнопленных. Самая крупная школа -- в Варшаве, она проходит
под шифром "Штаб Валли". В ней готовятся группы по три-пять человек. Их
засылают на территорию Советского Союза почти еженедельно.
Может быть, я ошибаюсь, но по моим наблюдениям, какая-то часть людей
идет в эти школы с одной целью-- вернуться на родину. Учтите и это.
Они вошли в подъезд.
-- Мне сюда,-- сказал Тарас.-- Тут живет моя знакомая. Третий этаж,
квартира семь, Ганна Григорьевна. При утере связи обратитесь к ней. Она
наша, полтавчанка.
Потом он вынул из кармана пачку сигарет. -- Курите -- предложил он,
передал ее Кудре и тихо добавил: -- По этим фамилиям их надо разыскивать.
Когда Максим пришел домой и внимательно осмотрел пачку, то оказалось, что по
краям коробки с внутренней стороны были сделаны какие-то надписи. Он достал
лупу и прочитал имена руководителей двух крупных разведывательных групп,
переброшенных на территорию Советского Союза. Против одной фамилии было
написано: Мск, против другой -- Члб. Кудря понял -- речь шла о Москве и
Челябинске.
Максим тут же закодировал текст для передачи в радиоцентр. Потом
записал на папиросной бумаге только ему понятными знаками эти фамилии и
спрятал в тайник.
Впоследствии, переписанные им в серую школьную тетрадь, они и открыли
тот самый список шпионов и предателей, о котором шла речь вначале.
На следующий день они увиделись снова и Тарас рассказал о том, что в
Борисполе находится военный аэродром, забитый самолетами "Ю-86", а в районе
Дарницы -- еще пятьдесят бомбардировщиков и что немцы усиленно
восстанавливают аэродром в Броварах. Но самое интересное, о чем он сообщил
Максиму,-- это то, что вокруг Винницы, неподалеку от шоссе Винница-Житомир,
ведется строительство особо секретных подземных сооружений.
-- Почему вы считаете эти сооружения секретными?-- спросил Кудря.
-- Потому, что ни один из военнопленных, работающих на этом
строительстве, больше не вернется в свой лагерь,-- лаконично пояснил Тарас.
Кудря только зубами скрипнул, но промолчал.
-- Вам, наверное, деньги нужны? -- спросил Тарас после паузы.
-- Нет,-- отказался Кудря. Он не хотел показывать Тарасу, что советский
разведчик нуждается в деньгах. Они попрощались.
-- Будьте осторожны,-- предупредил его Тарас.-- Каждый день к нам
поступают заявления на коммунистов и работников НКВД. Я по возможности
стараюсь уничтожать их, но, поймите, все заявления я порвать не могу.
С первых же дней немецкой оккупации Киев был наводнен шпиками и
провокаторами. Парки, скверы, базары, частные столовые, погребки и вообще
все места, куда могли заходить киевляне, находились под постоянным
наблюдением. В городе действовали гестапо, немецкая полиция, украинская
полиция, немецкая военная комендатура, у всех домов были расставлены
дежурные из управдомов и дворников, которые обязаны были следить за тем,
чтобы посторонние не заходили в дом и не оставались на ночлег. Хождение по
городу разрешалось с 7 утра до 6 вечера. Каждый день производились облавы,
осмотр чердаков и подвалов. Особенно усилились они после взрыва комендатуры.
Добавьте к этому, что в руках у гестапо были фотографии некоторых
украинских чекистов: случалось, что агенты, заброшенные на нашу территорию,
фотографировали людей, выходивших из здания НКВД. Вероятно, располагали они
и фотографией Кудри. И хотя он изменил внешность, все равно каждый шаг его
был сопряжен с опасностью быть опознанным.
Но день за днем рано утром Кудря выходил из дому, не спеша шел на
базар, где узнавал последние городские новости, оттуда в киоск за газетами
(он вел подшивку всех выходивших в Киеве газет, собирал журналы, брошюры), в
парк Шевченко, на Подол, в рабочие районы, столовые.
Максим искал. Ему надо было установить адреса оставшихся в городе
преданных нам людей. Не надо забывать, что при взрыве "дома Гинзбурга"
погибли не только оружие, деньги и паспорт, но и "ключи", с помощью которых
он имел доступ к другим разведчикам,-- их адреса и пароли.
Но искал не только Максим. Десятки и сотни советских людей, горевших
ненавистью к врагу, жаждали встречи с ним. И вот однажды, когда он
направился на очередную встречу с Тарасом, на Прорезной увидел плечистую,
чуть сутуловатую фигуру Алексея Елизарова-- знакомого львовского чекиста.
Они расцеловались.
-- Как хорошо, что мы встретились,-- сказал Елизаров.-- У меня есть
люди для тебя, Иван. Великолепные люди...
Если вы смотрели документальный фильм "Атом помогает нам", то уже
немного знакомы с Елизаровым -- он один из создателей этой картины. Елизаров
-- ныне киноработник, а тогда, в 1941 году, это был молодой способный
лейтенант, с успехом выполнивший несколько сложных заданий. Это ему, кстати,
было поручено взорвать мосты через Днепр. Уходил Елизаров из города
последним. Маленький отряд его был окружен, разбит, и он попал в Дарницкий
лагерь для военнопленных. Здесь он вспомнил об артистке Киевского оперного
театра Раисе Окипной. В дни обороны города она помогла чекистам ловить
диверсантов, сигналивших по ночам гитлеровским летчикам. Елизаров нашел
возможным переслать ей записку и на следующий день увидел Окипную у ворот
лагеря. Вечером Елизаров и двое его товарищей -- чекистов были на свободе.
Они спрятались на квартире у подруги Раисы Окипной --
тридцатисемилетней золотоволосой красавице Евгении Бремер, немки по
происхождению. Она была женой коммуниста, павшего жертвой навета в 1937
году. Немцы знали, что муж Бремер репрессирован, и считали ее своей
"фольксдейч". Но, несмотря на те блага, которые они ей предоставили, и ту