Командир разведчиков уже был прооперирован — сложно, но жить будет. Сергей как раз заканчивал с последними швами.
«Товарищ военврач,» — позвал он неожиданно четким голосом. «Спасибо… за ребят.»
«Отставить благодарности,» — Сергей улыбнулся под маской. «Лежать смирно и выздоравливать. Это приказ.»
Елена готовила второго раненого к операции. В её движениях читалась особая нежность — совсем мальчишка, чуть старше её младшего брата.
«Знаешь,» — шепнула она, наклонившись к Сергею, — «а ведь это их группа три дня назад „языка“ взяла. Того самого, что про наступление рассказал.»
Он кивнул. Помнил. Благодаря той информации успели передислоцировать госпиталь, спасли сотни раненых.
К вечеру прибыла помощь — два хирурга из соседнего медсанбата. Теперь можно было работать в две смены.
«Всех спасли,» — выдохнула Елена, стягивая маску. «Всех пятерых.»
«Это ты у нас ангел-хранитель,» — Сергей осторожно коснулся её плеча. «Без тебя не справились бы.»
«Мы все здесь ангелы,» — улыбнулась она устало. «Особенно Мария Петровна. Вы видели, как она с донорской кровью командира буквально с того света вытащила?»
За окном догорал день. Где-то вдалеке грохотала канонада — война не знает отдыха. Но здесь, в операционной фронтового госпиталя, сегодня победила жизнь.
А Мария Петровна, уже оправившись после кроводачи, хлопотала на своем посту: «Ну что застыли, голубки? Марш отдыхать! Завтра снова дел невпроворот.»
И они шли — усталые, счастливые, живые. Потому что самый сложный приказ на войне — это приказ спасать жизни. И они выполнили его. Все вместе.
А где-то в палате уже писалось письмо: «Здравствуй, мама! Ты не поверишь, но я видел настоящих ангелов. Они здесь, в госпитале. В белых халатах.»
История 5
Возвращение
Весть о контрнаступлении наших войск принес рассвет. Канонада, не стихавшая всю ночь, стала отдаляться на запад. В предутренней дымке показались первые машины с красными крестами — медсанбат перебрасывали ближе к новой линии фронта.
Сергей стоял у окна операционной, вглядываясь в серое небо. За два месяца войны он научился читать её знаки: дальний гул артиллерии, проблески ракет, силуэты самолетов. Сегодня всё было иначе — словно сама природа чувствовала перемены.
«Товарищ военврач!» — Елена появилась неслышно, как всегда. «Прибыл командующий медслужбой фронта. Собирает совещание.»
Он обернулся — и замер. В утреннем свете она казалась особенно красивой. Усталая после ночного дежурства, с выбившейся из-под косынки прядью, но глаза… В них светилась та особая радость, которую он научился замечать.
«Знаешь,» — она подошла ближе, понизив голос, — «говорят, немцы отступают по всему участку. Наши прорвали оборону!»
В её словах звучала надежда — робкая, как первый луч солнца. Они так истосковались по хорошим новостям.
«Лена…» — он осторожно коснулся её руки. «Ты только не…»
Договорить не успел — в коридоре послышались шаги. Полковник медицинской службы Воронов, грузный мужчина с седыми висками, вошел стремительно:
«Так, молодежь! Времени в обрез. Ситуация меняется каждый час.»
«Старший лейтенант Вишневский,» — полковник Воронов окинул внимательным взглядом молодого врача, — «майор Зорин высоко оценил вашу работу. Особенно последнюю операцию с разведчиками.»
«Это общая заслуга, товарищ полковник,» — Сергей выпрямился. «Без команды медсанбата, без старшей медсестры Марии Петровны, без Елены Николаевны…»
«Знаю, знаю,» — Воронов чуть улыбнулся. «Майор Зорин говорил, что вы из тех, кто в первую очередь думает о других. Это хорошее качество для военврача. Где сейчас Михаил Петрович?»
«На передовой развернул полевой пункт,» — доложила Елена. «Там идут тяжелые бои.»
«Узнаю Зорина,» — полковник нахмурился. «Всегда там, где сложнее всего. Так, слушайте приказ: через два часа начинаем передислокацию. Старший лейтенант Вишневский, вы отвечаете за транспортировку тяжелораненых. Елена Николаевна, вы с ним.» «Есть!» — ответили они в один голос.
Когда полковник вышел, в операционной повисла особая тишина. Та самая, которая бывает перед большими переменами.
«Сережа,» — Елена подошла ближе, — «помнишь, как майор Зорин говорил в первый день: „Главное не то, сколько жизней отнимет война, а сколько мы сумеем спасти“?»
Он помнил. Как и всё, что случилось за эти месяцы. Первую самостоятельную операцию под руководством Зорина. Его спокойный голос: «Не спеши, сынок. Руки врача должны быть уверенными, как его сердце.» Тот случай с ранеными танкистами, когда майор не спал трое суток, но выходил всех…