«Сестричка,» — позвал раненый. «Напиши письмо моей Машеньке.»
И она писала, вкладывая в каждое слово частичку той любви, которая теперь согревала её душу: «Любимая, я жив. Я вернусь. Я обязательно вернусь.»
После отъезда Сергея что-то изменилось в Елене. Она поняла это, когда встретилась взглядом с только что привезенным бойцом. В его глазах стояла такая тоска по дому, такая жажда жизни.
«Сестричка,» — прошептал он. «У меня дома невеста. Маша… Я обещал вернуться.»
И вдруг она увидела в нем не просто раненого — она увидела чью-то надежду, чьюто любовь, чье-то счастье. Как и она сама была счастьем и надеждой для Сергея.
Каждое письмо, которое она писала под диктовку раненых, становилось теперь не просто строчками — в них жила вера в возвращение, в встречу, в любовь. «Милая моя…», «Дорогая…», «Любимая…» — и в каждом слове она словно писала и своему любимому.
А Сергей, оперируя в соседнем медсанбате, с особым упорством боролся за каждую жизнь. В каждом спасенном бойце он видел чье-то счастье, чью-то надежду на встречу. И это придавало сил.
«Врач от Бога,» — говорили о нем медсестры. «За каждого бьется, словно за родного.»
Они не знали, что каждый вечер, заполняя истории болезни, он мысленно писал письмо Елене: «Сегодня спас троих. Значит, три семьи дождутся своих любимых. Значит, и мы с тобой обязательно встретимся.»
«Тяжелый у нас сегодня,» — сказала операционная сестра. «Осколок у самого сердца.»
Сергей склонился над раненым. Молодой, совсем мальчишка. В нагрудном кармане гимнастерки — фотография девушки и недописанное письмо.
«Я должен жить…» — прошептал боец перед наркозом. «Она ждет…»
Шесть часов длилась операция. Шесть часов борьбы за чужое счастье. И когда наконец осколок был извлечен, когда сердце бойца забилось ровно и сильно, Сергей понял — это победа не только над смертью. Это победа любви над войной.
А в медсанбате, где осталась Елена, привезли раненую девушку-связистку. Она металась в бреду, звала любимого. И Елена не отходила от неё трое суток, словно согревая своим теплом, своей верой в счастье.
«Спасибо, сестричка,» — сказала связистка, придя в себя. «Мне снилось, что я дома, с Колей.»
«Ты обязательно будешь дома,» — ответила Елена. «И он вернется. Мы все дождемся своих любимых.»
Война учила их главному — любовь не делится на «свою» и «чужую». Она едина для всех. И спасая чужих любимых, они словно приближали свою встречу.
Через месяц Сергей вернулся в свой медсанбат. Похудевший, усталый, но с новым светом в глазах.
«Знаешь,» — сказал он Елене. «Я теперь по-другому вижу нашу работу. Мы не просто лечим раны — мы сохраняем любовь.»
Она молча кивнула. Она понимала. За этот месяц они оба изменились — их чувство, пройдя через разлуку и сострадание к чужой боли, стало глубже, мудрее, человечнее.
И может быть, именно в этом была главная наука той военной зимы — учиться любить не только друг друга, но и весь мир. Потому что настоящая любовь не знает границ. Она, как свет, проникает всюду, где есть жизнь и надежда.
А война… Война обязательно закончится. Потому что любовь сильнее смерти. Потому что каждый спасенный солдат — это спасенная любовь, спасенное счастье, спасенное будущее.
История 3
Старшая сестра
«Товарищ майор,» — Елена стояла перед начальником медсанбата. «Я не могу принять это назначение.»
«Почему?» — майор Зорин внимательно посмотрел на неё. «Вы лучшая медсестра в батальоне. После гибели Анны Павловны должность старшей медсестры по праву ваша.»
Елена молчала. Как объяснить, что страшно брать на себя такую ответственность? Что одно дело — выполнять указания, и совсем другое — самой принимать решения, от которых зависят жизни людей?
«Я… я не справлюсь.»
«А вы уже справляетесь,» — майор достал папку с документами. «Вот рапорты за последний месяц. Кто организовал круглосуточное дежурство при тяжелых? Кто разработал новую систему учета медикаментов? Кто обучил молодых санитарок?»
«После отъезда Сергея что-то во мне изменилось,» — думала Елена, идя по землянкам медсанбата. «Словно его часть осталась со мной — его ответственность, его умение принимать решения.»
Теперь она замечала то, чего раньше не видела: как молоденькая санитарка неправильно держит бинт, как пожилой фельдшер устал и нуждается в отдыхе, как заканчиваются запасы йода.
«Лена,» — окликнула её Мария Петровна. «Ты совсем другая стала. Строже, собраннее. Будто повзрослела разом.»