Утром снова привезли раненых. Письмо так и осталось недописанным. Война не ждет. Елена встретилась ему в перевязочной. В руках — треугольник письма.
«От брата?» — спросил глазами.
Она покачала головой. Понял без слов — нет вестей.
«Товарищ военврач, срочно в операционную!» — голос старшей медсестры прервал их безмолвный диалог.
Сергей торопливо сунул недописанное письмо в карман. Впереди была работа. Тяжелая, страшная, но необходимая. Та самая, о которой писал отец: «Врач на войне — как солдат. Только оружие у него — скальпель, а победа — спасенные жизни.»
А письмо… Письмо можно дописать потом. Если успеет. Если доживет до следующей передышки. Сейчас главное — спасать. Лечить. Возвращать в строй.
Мамины строчки согревали душу: «Береги сердце, сынок.» Он старался. Честное слово, старался…
История 4
Урок мужества
Раненого привезли на рассвете. Тяжелое осколочное ранение в область сердца. Пульс едва прощупывался, дыхание — частое, поверхностное. Молодой совсем, лет двадцати.
«Товарищ военврач» — санитар протянул документы. «Лейтенант Смирнов. Прикрывал отход роты.»
Сергей склонился над раненым. Первый самостоятельный случай такой сложности. Капитан Соколов на другом участке, ждать нельзя — счет идет на минуты.
«Елена, готовь операционную.»
Руки привычно проверяли инструменты, но внутри все сжималось: справлюсь ли? Имею ли право рисковать чужой жизнью?
Словно услышав его сомнения, Елена тихо произнесла: «У вас получится. Я верю.»
Три простых слова, а словно силы утроились. Стетоскоп отца привычно лег в руки — как благословение на операцию.
«Начинаем…»
Время растворилось в мерном писке приборов, в блеске скальпеля, в тихом звяканье инструментов. Каждое движение — как в учебной операционной, только цена ошибки несравнимо выше.
Осколок оказался коварным — застрял в опасной близости от сердечной мышцы. Один неверный надрез — и все… Пот заливал глаза, руки начинали мелко подрагивать от напряжения.
И вдруг — словно чье-то прикосновение к плечу. Показалось? Или отец рядом, как в детстве, когда учил накладывать первые швы?
«Спокойно, сынок. Главное — верь своим рукам.»
Минуты растягивались в вечность. Каждый удар сердца под его руками — как отсчет времени между жизнью и смертью. Елена, словно читая его мысли, без слов подавала нужные инструменты. «Зажим… Тампон… Осторожно…»
Где-то на краю сознания мелькнула мысль — как странно устроена жизнь. Еще месяц назад он волновался перед экзаменами, а сейчас держит в руках чужое сердце. В прямом смысле слова.
Осколок наконец поддался. Маленький, неровный кусочек металла, а сколько жизней унес… Сколько судеб искалечил…
«Шовный материал…»
Елена промокнула пот с его лба. Такой простой жест, а сколько в нем поддержки. Их глаза встретились над операционным столом — в её взгляде читалась абсолютная вера. Вера в него, в его руки, в его умение.
Последний шов лег ровно, аккуратно. Как учил отец, как показывал профессор Савельев. Пульс раненого постепенно выравнивался.
«Жить будет,» — выдохнул Сергей, стягивая перчатки.
Только сейчас почувствовал, как дрожат колени, как немеют плечи от напряжения. Опустился на табурет, прикрыл глаза. Перед внутренним взором все еще стояла операционная картина — биение живого сердца под его руками.
«Выпейте,» — Елена протянула кружку с водой. «Вы молодец. Настоящий хирург.» В её голосе было что-то особенное. Гордость? Восхищение? Или… что-то большее?
«Спасибо,» — он благодарил не только за воду. За веру. За поддержку. За то, что была рядом.
В этот момент в операционную вошел капитан Соколов. Окинул взглядом помещение, посмотрел карту. «Докладывайте, Вишневский.»
Сергей начал рапорт — четко, по-военному. Но внутри все пело от радости: получилось! Справился! Соколов выслушал молча, подошел к раненому, проверил пульс, швы.
«А знаете, Вишневский,» — в его голосе звучало одобрение, — «ваш отец может гордиться. Операция проведена безупречно.»
Эти слова были дороже любой награды.
Ночью, в редкие минуты затишья, Сергей сидел возле своего первого тяжелого пациента. Лейтенант Смирнов дышал ровно, спокойно. Жизнь возвращалась в его измученное тело.
Елена присела рядом, протянула кружку с горячим чаем. «О чем думаете?»