Фрося непонимающе посмотрела на тётку, потом на батюшку, - маменька послала, за поздними сморчками, и землянику посмотреть, если поспела. На болото. К Ловати совсем в другую сторону. Я бы не пошла, не предупредив. На ягодники мы с девками если ходим, то с самого утра. – Но её слова были прерваны Златой.
- Была поперечницей, стала вруньей. Ушла без спроса, на меня напраслину возводит, - Третьяк, я тебе говорила, что Фроська твоя совсем от рук отбилась! – Обычно недоброе лицо Златы перекосило от бешенства. - По дому от неё помощи не дождаться, на посиделках себе только наряды шьёт-вышивает, да подружкам, о старших сёстрах не думает. Ты уехал – она сразу из дома убралась. Я хватилась – ни рубахи праздничной, ни душегреи дарёной. Думаю, она в городище на ярмарку бегала, одёжу продала да деньги прогуляла. В баню её запри. Пусть посидит, пока князь не приедет. Судить её нужно. И продать князю в услужении, пускай в городище порты дружине моет, там её уважать старших научат!
На крики Третьяковой жены начал собираться народ. На Злату посматривали недобро.
- Что скажешь, дочка? Ты что, месяц где-то была и не помнишь где?
Фрося побелела, - не помню, батюшка, проснулась утром в землянке. Женщина назвалась тёткой Травкой, сказала, что меня больную беспамятную нашла, и привела к околице, сама дальше пошла. Я не обманываю, батюшка, про сморчки и болото маменька и раньше говорила, перед тем как я с холстами заканчивать к в тётки Жданином огороде ушла, а ты меня повстречал, да подвёз. Светана слышала.
Злата ухватила Фросю за руку и резко дёрнула, отрывая от отца приёмного, а потом отвесила ей звонкую оплеуху. – Ну конечно, слушай врушку, она и Светану заставит соврать, наобещала поди, что упросит тебя на год раньше девку отпустить, та и рада соврать, - и Злата снова размахнулась, но Третьяк руку перехватил. Посмотрел жене в лицо и явно что-то про себя решив, повернулся к старосте, поклонился.
- Доброслав Клиныч, к тебе не как к доброму соседу, как к мировому старосте обращаюсь. Известно ли, что князь наш подъехать в посад собирается?
Высокий, кряжистый, с плечами не про всякую дверь, староста подошёл поближе, так же пытливо, как до этого сам Третьяк посмотрел в лицо Фросе, весело хмыкнул в курчавую русую бороду, потом глянул в лицо Злате и прищурился. – Да, Третьяк Силыч, чернавка твоя до городища добежала, в ноги княжичу кинулась, помощи просила, что отец и дочь пропали. Потом, когда ты весточку прислал, еще раз сбегала, рассказала, что в Сосновке отец нашёлся, а девки нет, как нет. Князь голубя прислал, что приедет. Завтра-послезавтра ждём. А ты что сам с дочкой приёмной решил?
Третьяк снова посмотрел на Фросю, потом на жену, - а что, Злата, у Фроси свидетелем Светана, хоть ты и говоришь, что она соврет, а у тебя есть?
Женщина оглядела толпу сосновцев и, высмотрев кого-то, кивнула, - Есть. Вспомнила я, что когда Фроська с полной корзиной, сверху тряпицей увязанной, из дому сбегала, по улице вон тот мужик проезжал на телеге. Спроси его, может он вспомнит, в какую сторону девка бесстыжая бежала.
Недовольный всеобщим вниманием молодой мужик подошёл поближе, зачем-то поглубже нахлобучил на голову колпак**, хотя и так глаза было почти не видно и кивнул, показав в сторону Ловати, - туда бежала. Но больше я ничего не знаю.
Третьяк узнал мужика, шорник, живёт на дальнем хуторе, почти всё время в разъездах, чинит-изготавливает упряжь, поршни***, сбрую. Домой приезжает на зиму, шкуры обрабатывать. Мастер хороший, но, порывшись в памяти, Третьяк так и не вспомнил ни одной похвалы в его адрес от людей. И странный он, вроде мужик, как мужик, но жуткий, и кошки на него шипят.
- Что решил, Третьяк Силыч, староста смотрел спокойно и ждал ответа.
- Я могу попросить у мира, чтоб староста Фросю, дочь мою приёмную, у себя в бане, под замком, до приезда князя подержал? – Когда староста, со слегка удивлённым видом кивнул, подтащил дочь за руку и толкнул к нему, шепнув так, чтобы только дочь и староста слышали, - Доброслав Клиныч, дочку побереги, потом прилюдно тебе в пояс поклонюсь. Неладно что-то со Златой, боюсь я за Фросю. И вот что, Фросе без надобности обещать чернавке на год службу уменьшить. Я уже пообещал Светану зимой отпустить, Фрося со Светаной знают, жена не знает. Выходит, соврала Злата, да впросак попала.
Люди загомонили осуждающе и стали расходится, староста, окликнув свою жену, велел посадить девушку под замок, Фрося, украдкой глянув на батюшку, спокойно пошла.