- По коням, копья приготовить, - крикнул князь.
- Погоди, князюшка, Злата Платовна хочет перед тем, как я и дети мои вами закусят, чтоб коровку одну зарезали.
- Сейчас-с-с-с, - взвыл дурным мерзким голосом упырь и Краса втащила за верёвку в круг корову. Дочка упиралась, копыта буквально взрывали траву, но сзади корову пихали ещё два упыря. Земля, недавно прикрытая ветками, откуда вылезла нечисть, вновь зашевелилась, вздыбилась и из взявшихся не понять откуда костей возник огромный коровий скелет, со светящимися глазницами и разными рогами.
- Коровья смерть**- закричали в толпе.
Упырь снова взвыл и в воздухе закружили гнилушки, дающие мёртвый, зеленоватый свет. Стало светло, но точно не как днём, и видно было, что от костров упыри отодвигаются, а люди, наоборот придвинулись поближе. Лют махнул рукой и Злата, встав напротив падчерицы, заорала – смерть коровке твоей, ишь, удумала, против воли моей тёлку выходила! И отец твой приёмный не заживётся, думала его зельем опоить, да пустое. Разженится он захотел, так смерть разженит. Сама скотине твоей в шею ножом тыкну, а Лют кровь выпьет, он животную тоже пьёт, когда хочет.
Пока Злата злобой упивалась, два упыря бросили корову толкать и метнулись к князю. Только князь, вместо того, чтоб дать собой закусить, тронул коня и привстав в стременах, молниеносно срубил обе головы, а дружинники ударом копий пробили неживые сердца.
Коровья смерть, мгновенно оказавшись возле князя, боднула княжеского коня, и конь упал замертво. Княжич с плеча рубанул по монстру, но Коровья смерть не заметила удара, и сама боднула коня с такой силой, что и конь, и княжич отлетели на несколько саженей.
Порезать коровушку Злата не успела, три здоровенных волка с горящими в свете гнилушек и костров желтым глазами, успели раньше. Огромный волк, прыгнув, вцепился Дочке в шею, два поменьше - в ноги. Кровь залила корову, она упала и уже не шевелилась. Упыри кинулись на людей, в воздухе замелькали колья, жуткий вой смешался с людскими криками. Всё это заняло какие-то секунды. Две женские фигуры, одна жуткая и ломанная, вторая просвечивающая, придвинулись к Третьяку, он, оттолкнув дочку, замахнулся мечом и бессильно уронил руку, - Рада…
Упыри одолевали. Завалить одного у людей получалось, только если снести голову, и потом пробить осиновым колом сердце. Только упыри быстро поняли и ударить с коня больше не получалось, Коровья смерть не давала. А если люди вдвоём-втроём подсекали упыря и пытались добить упавшего упыря, Коровья смерть и тут мешала.
Вторая, полупрозрачная, упыриха протянула руки и медленно двинула к Фросе. В ту же секунду к девушке бросился ещё один волк, кроме тех, что Дочку завалили и цапнул за ногу, на рубахе расплылось красное пятно. Фрося заорала и непроизвольно схватилась за висевший на груди мешочек. Она носила мешочек третий день, даже спала в нём, словно не замечая не свою вещь. И укололась. Об острый край неровно обломленного коровьего рога. Выступившая на пальце капелька крови словно отперла Фросину память. Весь пропавший месяц.
Примечания
*Било – деревянная или металлическая пластина, использовалось для подачи сигналов.
**Коровья смерть – в русском фольклоре чудовище в виде скелета коровы, мор и смерть крупного рогатого скота.
13.1
Раньше
Фрося с трудом открыла глаза. Очень хотелось пить, но подняться сил не достало. Даже повернуть голову не получилось, она видела только потолок над собой. Сложенный из широченных, потемневших от времени досок, он точно был не в батюшкином доме. Вспомнив ведьму и страшную погибель, приготовленную мальчишке, девушка поняла, что пришёл её конец. Мачеха добилась своего. Квас не просто так был с привкусом разных трав. Чего-то Злата туда недоброго намешала, явно рассчитывая, что с земляничника среди болота, куда она посылала падчерицу, девушка не вернётся. Утопнет, и никто никогда не найдёт.
Девушка уже жалела, что злой «маменькин» план не сработал – участь ей похуже выпала. И всё одно, её не найдут. Фросе стало жалко себя – придётся принять безвинно смерть лютую, и из глаз побежали слёзы. Нет, она не рыдала навзрыд, на это просто сил не было, но слёзы не унимались.
Стукнула дверь, послышались лёгкие шаги, за ними тяжёлые, и девушка сжалась от ужаса.
- Очнулась, что ли? – над Фросей склонилась давешняя старуха. Тронутые сединой волосы были заплетены в тугую толстую косу, выглядывающую из-под тёмного платка. Глаза, когда-то, по-видимому, ярко-синие, а сейчас чуть потускневшие, с тревогой смотрели на девушку. - Рано тебе ещё вставать. Пару деньков полежать придётся. Три дня, почитай, в горячке металась. И так тощая, а на одном ивовой коры отваре, с травками и малиной, совсем прозрачная стала. Сейчас помогу тебе на поганый горшок присесть, и спи дальше, выздоравливай. И не трясись, не ем я детей, живой мальчонка, встанешь, расскажу, что за обряд был. А за то, что чуть заговор мне не разрушила, отработаешь. – Глаза Фрося, не ожидавшая такого поворота, откровенно вытаращила.