Но не тут-то было. Третьяк, хозяин рачительный, работал много – и пашню пахал, хлеб сеял, и по ближним и дальним ярмаркам ездил, торговал, достаток в доме чтоб был. Цену достатку знал хорошо – Ты, жена, - ополоумела совсем? Молодая коровка, ведерница, бычка нам прошлой зимой какого принесла, крепкого, сильного, еще год – и под соху* дорастет. И теперь стельная. Для Фроси – память о родителях. Ещё раз попробуешь заговорить, что коровку резать – выпорю, потом родителям свезу, пусть добавят. Всё поняла?
Мачеха тогда здорово струхнула и про «зарезать» больше не заикалась. Но зимой, как муж на очередную ярмарку с товаром уехал, Рябушка на глазах слабеть стала, вскоре уже и вставать не могла. Сначала-то тетка Сметанка пыталась коровку выходить, травками отпоить. Но не вышло. И корову зарезали, на мясо, зато телушку удалось живой достать и выходить. Вся Сосновка знает, что корова Дочка у тётки Сметанки – осталась от Рябушки. А вот ЗлЫта не догадывается.
Фрося тогда у тетки Сметанки до самого батюшкиного возвращения прожила, чтобы мяса от любимой коровушки не есть и за недоношенной телушкой помогать ухаживать. Из крохотной телушки выросла крупная корова, с большими рогами, спокойная, но Злате к ней лучше не подходить – сразу копытом бьёт и рога готовит бодаться.
Кости от Рябушки девочка тайком собирала и в огороде у Тетки Сметанки их закапывала, подле маленькой, плохо растущей яблоньки, которую дядька Рука Мирославич хотел уже и убрать. За почти десять лет, что пролетели с того времени, яблоня окрепла и яблоки родит каждый год – крупные, золотистые, как мёд и такие же сладкие. Такие вкусные, что даже вредные сестрицы каждый жнивень** начинают канючить и просить Фросю яблок нарвать. У самих как-то плохо получается – то сарафан зацепят, то ворона на голову нагадит. А то тётка Сметанка обсмеёт, ну недолюбливает она двух нерадивец, да ещё и за Фросю на них сердится.
Фрося, добежав до тёткиного огорода и перемахнув через тын, бросилась к яблоньке. Так и просидела, обняв дерево, пока слёзы течь не перестали. Потом встала, вытерла лицо краем рукава, - извини, Рябушка, не сдержалась. Мало ей, что тебя погубила, не знаю как, но точно она. Ей ещё и напомнить надо, чтоб сердце зашлось. Только не дождётся, чтоб я при ней слёзы лила.
- Что, дочка, опять мачеха обижает? – Третьяк Силыч уже некоторое время стоял рядом с обнимающей яблоню дочкой. – Опять работой завалила? И вместо обеда?
- Батюшка, приехал! Нет, работу я переделала, а ей сказала, что недоскатала холсты. Я быстро работаю, а от неё слова доброго всё одно не дождёшься! А пообедать мне Светана тихонько собрала, я как раз хотела у тётки Сметанки молочка или квасу попросить запить.
- Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь! Я когда на Злате женился, думал себе – жена, тебе – мамка. Да две сестрички. А Светану я выкупил*** в чернавки, мне прежний хозяин дурного про неё наговорил – и ленивая, и нерадивая, и огрызается. А получилось, я тебе вроде сестру старшую привёл, заботливую. Ей три года отрабатывать осталось, как думаешь, дочка, может зимой освободить Светану?
- Да, батюшка, да, -Фрося обрадовано заулыбалась, потом призадумалась. - А куда ж она пойдёт, у неё только старенькая прабабка в деревне, живет вязанием да зимой избу у неё откупают парни да девки, для посиделок.
- Ну у бабки две козочки и куры. Из козьего пуха она платки и душегреи вяжет. Я их на ярмарки отвожу, хорошо покупают. Старушка сама маленькая, но дурного не потерпит, плохого человека и клюкой огреть может. Я с самой бабкой Клюквой поговорил, да у соседей поспрошал, жалко, что поспрошал поздно – Светана сама себя продала, ей всего четырнадцать годков было, когда в их деревушку оспа пришла, нас тогда минула, а в их Калачах все заболели. Светана легко отболела, быстро встала, а родных – мать, отца, брата меньшого, схоронила. Бабку выходила. Они небогато жили, долг соседу пришлось девочке платить, пошла к ним в услужение, ну они её и шпыняли. А Светана, видать, огрызалась, тут я её и увидел, да выкупил. Думаю, она уже уплаченные деньги отработала, знаю, что прикрывает тебя от Златы.
Я так решил - мы бабку Клюкву с козами к себе привезём, а Светане я платить стану за работу. Поселим их в дальнем чулане, он тёплый, и пустой стоит. Окошко только проделать надо, да пузырь**** купить, как думаешь, дочка, хорошо я придумал? И работу сам буду назначать, что делать бабке Клюкве, её так-то Калиной Калинишной величают, сам буду говорить, а ты проследишь. Думаю, Злата с этим божьим одуванчиком не справится, крута бабка.