— Берегите себя и теперь и после, вы — «ценнейшее наше партийное имущество»…
С удивлением узнали товарищи, что одеваться надо потеплее, так как придется ехать морем в Стокгольм…
Возвращались в Питер при звездах. И прекрасно разыграли в вагоне молодых «гуляк»: все их разговоры вращались вокруг модных шляп, котелков, крахмальных пикейных манишек и тупоносых штиблет.
Ретортин (Бубнов) заявил, что покупает синюю фетровую шляпу, Стодолин (Накоряков), Артем Артамонов (Сергеев) и Арсений Арсеньев (Фрунзе), заранее потешаясь над своим необычным видом, решили, что импозантнее появиться в шведской столице в черных касторовых котелках.
Еще далеко было до открытия съезда, а уже начались серьезные испытания.
Ивановцы погрузились на товарный пароход в порту Ханко и вместе с другими делегатами отчалили при сумеречной погоде. Дул свежий ветер с Атлантики, на левый борт набегали седые волны, холодок струился за воротник и студил уши, не прикрытые шляпами и котелками.
Минут сорок все было в норме: пароход пробирался между шхер, и уже начались разговоры, как встретит русских революционеров Стокгольм. И вдруг все ощутили сильный удар слева. Пароход застопорил, тревожно загудел и начал давать крен.
Столпотворение на палубе! Крики: — Измена! Нас бросили на камни! Конец! Военный катер заберет всех: мы за пределами финской территории!
Это была тяжелая, драматическая минута! Но никакая военная стража не подошла, капитан и его команда тяжело переживали аварию. Да и дальновидные товарищи успокоили паникеров:
— Мы не верим в вероломство финских друзей! Они хотят нас доставить в Швецию! Красная гвардия финнов обеспечила нам отличную погрузку! Спокойствие, товарищи!
Скоро все удостоверились, что случилось досадное происшествие: оно бывало в этих местах и раньше. И все подчинились капитану: надо срочно разгрузить пароход, чтобы он не перевернулся, снять людей на подошедший спасательный катер. И начался хороший аврал: грузы снимали лебедками; делегатов перевязывали канатами и спускали по веревочной лестнице. Накоряков вспоминал, что ему выпало на долю спускаться вместе с Ю. Лариным, у которого были парализованы руки. Но все обошлось хорошо: пароход остался на камнях, все делегаты были доставлены на берег. Фрунзе с хорошим огоньком работал полдня грузчиком.
«К своему удивлению, — писал Накоряков, — среди встречавших нас вновь увидели Владимира Ильича Ленина.
Зрители этой аварии волновались, пожалуй, даже больше нас, хотя и мы тоже были в тревоге. Что будет дальше?
В этой обстановке бросалось в глаза, что среди собравшихся один Владимир Ильич, несколько замаскированный финской кепкой и морским бушлатом, сохранял полное спокойствие: он деловито расспрашивал нас о происшедшем, о самочувствии, подшучивал над нами — большевиками, которым пришлось «спасать друго-врагов» — меньшевиков, и тут же спокойно вел переговоры с товарищами-финнами, организовавшими нам отъезд.
Он с мягкой иронией упрекнул их за неудачу и настойчиво требовал скорейшей отправки съездовцев или на новом пароходе, или на том же, если он будет быстро снят с камней.
— Надо, чтобы газеты не успели разболтать! — подчеркнуто сказал он друзьям-финнам.
Так оно и вышло: к ночи мы вновь погрузились и благополучно отбыли, сохранив навсегда в памяти внимание Владимира Ильича к нашей судьбе, подбодренные его спокойствием. Ленин уехал последним по направлению к Або, чтобы отправиться в Стокгольм другим путем…»
Шведская столица понравилась Арсению. Своими островами, мостами, обилием воды и зелени, дворцами она была похожа на маленький Петербург, но без его показного великолепия. Не было русских рысаков и множества карет с вензелями, не было на каждом углу франтоватых офицеров — с кирасами и золотой канителью эполет, шпор с малиновым звоном и блестящего лака сапог. И не было кричащего контраста между богатством и бедностью. И даже король, как средний руки буржуа, прогуливался в стандартном черном костюме и в котелке — без свиты и видимой охраны — по старинным улицам острова Стаден, с утра вымытым дворниками пенной мыльной водой.
Делегаты с утра до вечера заседали в Народном доме — опрятном шестиэтажном здании, с квадратными и полукруглыми окнами, с балконами и готическими башенками, с тремя огромными нишами у парадных дверей, с большим залом и множеством кабинетов; после работы сюда приходили шведские металлисты и судостроители — спорить, петь, танцевать. И на каждой вешалке выставляли десятки и сотни котелков. Арсений не ошибся, выбирая себе головной убор!