Беркут возвращался в караулку, идя по знакомому, выученному, кажется, до каждой царапинки, коридору, и пытался понять - что он чувствует в связи с тем, что ему поведал прапорщик? Выходило - почти ничего. Его предали? Точно нет. Любовь с Мариной они исключили из своих отношений сразу. Ах, она не сказала, что является психологом? Да ведь и он далеко не всё рассказал ей о себе, совсем промолчал о своей настоящей профессии. Значит, у каждого из них есть резон молчать. Что их связывает с этой женщиной? Секс. А его предать невозможно, ревность из их отношений была исключена вместе с любовью, он дал такое обещание, перед тем, как получить доступ к её желанному телу. И всё-таки... Всё-таки было неприятно осознавать, что Марина собирает о нём сведения. Может, и секс у них случился только для этого? Вот оно. Оказывается, в глубине души он числил за собой самцовую победу, обошёл-де всех одиноких мужчин в части. Тьфу ты, какая глупость его занимает, как выясняется. А он вообще тут под чужой личностью служит и с женщиной шуры-муры завёл - это ничего? Штрих такой в биографию оппозиционера привнёс. А ведь у того наверняка и девушка есть, может, невеста даже... Хотя упрекать ему себя вроде и не в чем, он и так осторожен, как и посоветовал ему Долгин. Просто будет теперь помнить о второй Марининой профессии, вот и всё. И ничего, в общем-то, не изменилось. Ещё несколько дней понадобилась Долгину, чтобы немного окрепнуть и уехать долечиваться в госпиталь, а командирам частей - собрать все рапорты, сделать выводы, посовещаться между собой и принять решения. Беркут отбывал рутинную солдатскую повинность - наряд по уборке в столовой после обеда, когда стал невольным свидетелем разговора компании офицеров, собравшихся за одним столом. - А ничего, что они занесены в красную книгу? - спрашивал один. - Так что теперь, танцевать вокруг них, пока они на людей нападают? - возмущённо возражал другой. - Да я к тому говорю, что не взгреют ли нас за это потом? - Командиры частей между собой всё согласовали. Ничего нам не будет. Но этих тварей пора проредить. - Да, люди для них - плохая еда, обычно они на тюленей охотятся, там для них самое ценное - жир, - задумчиво вставил присутствовавший среди них Сергей Валентинович. - Значит, тюленей им стало мало. И помоек - мало. Плодить тут медведей дальше - не только нарушать этот блинский природный баланс, но и подвергать опасности всех людей. Но главное, как мне сказал командир - нам, военным, нельзя чувствовать себя потерпевшими. Мы должны быть наверху, победителями. И солдатам это чувство транслировать - иначе что за армия такая, с упавшим духом, получится? - Когда едем? - Вездеходы через четыре дня собираем. Три штуки. Официально - для выполнения задания по пополнению мясного довольствия. Оленей, кстати, тоже постреляем, привезём в части. - Главное, краснокнижных оленей не настрелять, - вставил первый говоривший при Беркуте офицер, - Их мало, тех, которые только на архипелаге водятся. - Не боись, отличим местных от распространённых по всему северу.
На следующий день Беркута вызвал к себе командир части. - Товарищ полковник, рядовой Кудинов по вашему приказанию явился! - вытянулся Беркут. - Согласно полученным рапортам, рядовой, ты у нас опять отличился. На этот раз в хорошем смысле. Смог пугнуть и отогнать напавшего на человека медведя, чем спас жизнь прапорщику Долгину. Бородько остро посмотрел на Беркута. Лицо солдата не дрогнуло. Официальную версию уяснил. - Так точно! Белый краснокнижный медведь отделался лёгким испугом и передумал нападать на прапорщика.
*
Стоявший посреди кабинета полковник прошёл за свой стол и уселся в кресло. Потом указал солдату на стул, где обычно сидят приглашённые на совещание офицеры. Беркут уселся, не подавая виду, что для него всё ещё остаётся загадкой цель этой беседы и что она его вообще интересует. - Капитан Семыкин, принявший участие в нейтрализации медведя, получит награду, - сказал командир части, - Доктор наш - тоже. И тебя вот надо как-то поощрить за храбрость и находчивость. Если у тебя нет особых пожеланий, решено объявить тебе благодарность перед строем и выдать денежную премию. - Товарищ полковник, разрешите обратиться? - Говори. - Если можно, лучше бы обойтись без упоминания моей роли в спасении Долгина. Капитан Семыкин мог и один справиться. - Что, в герои идти не хочешь? - усмехнулся Бородько. - Шуму много, товарищ полковник, - признался Беркут, поморщившись, - на гражданку просочится, интервью захотят взять ещё, за что поощрение получил, выдумывать придётся... - Так что, есть у тебя другие пожелания? Может, позвонить матери хочешь? - Товарищ полковник, мне бы маленький отпуск или увольнение. Я могу и сюда каждый день возвращаться. Просто хочется вольно походить по поверхности, обстановку сменить, впечатлений набраться... Бородько странно посмотрел на парня и задумался. - Ладно, так и нам проще, - наконец хлопнул он ладонью по крышке стола, - В качестве поощрения поедешь на охоту с офицерами через три дня, - сказал он, - Стрелять медведей и оленей. Но оружия тебе не дадут, ни охотничьего, ни боевого - нет тебе пока полного доверия. Будешь там на подхвате. Беркут был не тем человеком, который отказывается от выполнения заданий.