Перед выездом все дружно приняли по сто граммов водки - "для куражу и успеху", и только потом разошлись по вездеходам.
Большинство выехавших на охоту офицеров, у которых в посёлках на архипелаге жили семьи, оделись в "домашнее", между собой не чинились и называли друг друга просто по именам. Но чаще - по отчеству: Васильич, Дмитрич... Марина, узнав о том, что Беркут удостоен чести съездить на охоту, снабдила его толстым вязанным шарфом серого цвета, что каким-то таинственным образом сделало его своим, приблизило к дружеской атмосфере, царившей в вездеходах. К нему чаще всего обращались словом "Малой" - получалось и неформально, и не отягощало знанием его фамилии и имени память офицеров, которым вскоре опять предстояло стать его командирами. Беркут держался свободно, не зажимался, но и не лез вперёд, когда потекли анекдоты и байки из воспоминаний мужчин. Впрочем, он тоже пересказал свою беседу с Бородько про решение представить нападение зверя на Долгина самоустранением мудрого медведя, осознавшего свою ошибку. Погода была ясная, ветер несильным, снег под действием весеннего солнца лежал плотно, и машины шли сравнительно легко. Первым делом объехали посёлки и военные части - прежде всего, помойки. Перестреляли тех медведей, которые прочно обосновались вокруг человеческого жилья.
Во время охоты Беркут оставался в натопленной кабине, за плотно покрытыми изморозью окошками. Вылезал из машины только после отстрела, для того, чтобы помочь собрать трупы животных и закинуть их в грузовую часть вездеходов, что, учитывая немалый вес медведей, делом было совсем нелёгким. Иногда все выходили, чтобы вместе пообедать. Разжигали костёр из брикетов взятого с собой топлива, ели основательно прожаренную на решётке медвежатину. На вкус это мясо напомнило Беркуту свинину, только с немного сладковатым привкусом и специфичным запахом. Впрочем, водка быстро притупляла и вкусовые рецепторы, и обонятельные. Через несколько дней, когда чувство мести у мужчин, видимо, было удовлетворено, а осознание себя победителями, вершиной биологической пирамиды мира прочно восстановлено и было готово к транслированию рядовым армии, отправились выполнять настоящее задание по заготовке мяса - стрелять оленей. - Практически нигде не пишут, что на Новой Земле живёт два вида северных оленей, - рассказывал Сергей Валентинович больше для Беркута, который этого не знал, - Один подвид, занесённый в Красную книгу - тот, кто с древности жил именно тут, на архипелаге. А другой - завезённый ещё в двадцатых годах специально для разведения здешними жителями. И вот первый вид оленей надо спасать, потому что их мало, а второй - прореживать, потому что они оставляют мало корма для новоземельского оленя. - А как их отличить? - поинтересовался Беркут. - Новоземельский подвид мельче, и окрас у него немного иной, чем у обычного оленя. Ну увидишь, может. Большое стадо северного оленя нашли уже через полдня. На этот раз Беркут тоже выбрался из кабины. Животные ковыряли снег копытами и совершенно не боялись ни машин, ни охотников. Время от времени то одно животное, то другое поднимало голову и смотрело на людей, но потом опять приступало к поискам укрытого снегом мха.
Мужчины разошлись далеко друг от друга, взяв дикое стадо в полукольцо, почти закрытое с другой стороны высокой сопкой. Стрелять договорились после того, как все подготовятся и вслед за первым выстрелом офицера с отчеством Романыч. Беркут тоже встал в промежуток этой цепочки, хотя и был безоружным. Прогремел выстрел Романыча в самого внушительного по росту и высоким кустистым рогам оленя, и буквально через полсекунды началась стрельба со всех сторон. Животные, оставляя на снегу убитых и раненых, ринулись сначала в одну сторону, потом в другую. Смерть от выстрелов гремела им вслед. Олени пробежали так близко от Беркута, что он видел их выпученные от страха глаза и, казалось, слышал судорожное дыхание. После этого добили подранков и собрали убитых. Оленей во время их метаний удалось настрелять много. Запах свежей крови парил над порозовевшим снежным полем, совсем недавно ничем не отличавшимся от других таких же полей. Потом уставшие мужчины начали совещаться о том, считать ли им задание уже выполненным, или ехать охотиться на оленя дальше. Беркут, не принимающий участие в совещании, стоял немного в стороне и отдыхал, глядя на молчаливые сопки этой земли, которая казалась ему сейчас какой угодно, только не "новой". Он даже не сразу заметил человека, сидящего прямо на снегу возле одного из камней - пришлось возвращать взгляд обратно, чтобы убедиться в том, что нечто совершенно здесь неуместное ему не почудилось.