Беркут удовлетворённо выдохнул. Вот и ещё немного чище на этой земле стало. Потом он повернулся в ту сторону, куда уполз его товарищ. Тот лежал неподалёку, изо всех сил зажмуривая глаза. - Женька, отомри. Всё кончилось, - улыбнулся Беркут. - Я слышал, как ты разговаривал, - признался тот. - Может, приспичило человеку самому с собой поговорить. Именно в это время и именно над этой кочкой. - Я б так и решил, - вздохнул солдат, - если б не слышал и того, кто говорил с тобой. Рэккена этого. Плохо слышал, правда, будто с тобой по телефону говорили, а я в стороне лежал. - Пройдёт немного времени, и ты сам засомневаешься - слышал ли ты, или тебе показалось. Так что лучше просто забудь. Но Женька не только ничего не забыл, но и обратился однажды к Беркуту за помощью. К его уникальным способностям. Хотя в части никому о сегодняшнем случае не рассказывал.
*
Июль подарил тундре новое чудо - цветы. Большинство из них зацвели в те особо жаркие три дня, когда температура воздуха поднялась здесь аж до пятнадцати градусов тепла. Они росли отдельными охапками на неблагоприятной каменистой почве - совершенно необычного вида, крупные, с мясистыми листьями и лепестками соцветий.
Беркут, который пребывал в благодушном настроении от того, что ему после дежурства предстояло свидание с Мариной, не решился сорвать один их этих цветков ей в подарок - уж слишком они казались необходимыми и единственно уместными здесь, на не успевшей толком прогреться земле, где, кажется, уже через пару углублений лопатой начинался слой вечной мерзлоты. Марина встретила Беркута в своей квартире необычно нарядной, и парень, давно отвыкший от спиртного, учуял его слабый запах, когда поцеловал любовницу. - Сегодня какой-то праздник, а я не знаю? - с улыбкой поднял он брови. - Да, мой день рождения. Отметили сегодня в обед с офицерами. - Ох... Поздравляю тебя. А я без подарка, - развёл руками Беркут. - Я специально не говорила, чтобы ты не беспокоился о нём. И чтобы не вздумал срывать для меня цветы в тундре. - Почему? - полюбопытствовал Беркут, - Я как раз сегодня решил этого не делать, но мне интересно услышать твою версию. - Просто тут принято оставлять эти цветы на земле. Нет, их иногда пересаживают - поближе к домам, вроде как на клумбы, или на могилы. Но букетов их них не делают. Хорошо, что ты почувствовал это. - И всё же мне неловко оставлять тебя без подарка. - Не переживай, я его с тебя сейчас стребую. Садись вот за стол, кушай тортик и вручай мне свой подарок. Торт, кстати, испекла сама - я хорошо это умею, но делаю редко. Самой себе печь - неинтересно и вредно, а угощать особо некого. - Хм... От тортика, конечно, не откажусь, но подарок я, кажется, где-то потерял. Намекни хоть, какой он? Вкусный? - Нет, - игриво улыбнулась Марина. - Красивый? - Не-а. - Холодный? - Нет. - Большой? - Эмм... вряд ли. - Маленький? - Не хотелось бы. - Всё, я сдаюсь, - поднял руки Беркут. - Это сказка! Помнишь, ты обещал, что расскажешь мне сказку про ведьмака? - Уфф! Я-то уж испугался, что придётся бежать за подарком за тридевять земель, в тридесятое царство. - Почему-то я думаю, что ты бы это сделал, - почти серьёзно прищурилась Марина. - Ты хорошо меня изучила, товарищ капитан-психолог, - ответил Беркут, отделяя ложечкой кусочек торта и отправляя его в рот, - Ммм, вкуснотища! Марина терпеливо выждала, когда её мужчина насладится и насытится угощением, и только после этого позволила себе устремить на него требовательный взгляд. - Ну ладно. Сказку, так сказку, - откинулся спиной на стену Беркут, - получается, у тебя сегодня день "дождения". В смысле, ты дождалась обещанного. Тогда слушай. Неизвестно в каком месте, в каком году и неизвестно почему, один маленький мальчик указал воспитательнице детского дома на стоявшего рядом с ней крохотного лохматого старичка в лаптях и пролепетал: "Тяка!" Она оглянулась, но не заметила никого, кроме мячика возле кроватки. "Беркут, это мячик. Скажи - мя-чик!" Воспитательница взяла мяч и протянула мальчику, но тот протестующе стукнул по игрушке и, указывая на прежнее место, настаивал: "Тяка". Это был момент, который маленький ведьмак запомнил первым о своей сознательной жизни. Потом таких моментов было ещё много, и все они приводили к непониманию окружающими и, частенько, к слезам этого мальчика. Но со временем он научился отличать то, чему он в раннем детстве придумал общее глупенькое имя "Тяка" от тех людей и животных, которых видели все остальные, и больше никогда и никому на невидимых существ не указывал. Так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось тринадцать лет. В этом возрасте он узнал, что он не один такой уникальный, что на свете есть и другие ведьмаки, и что их дар накладывает на владеющего им человека особые, очень нелёгкие обязанности, которым он должен посвятить свою жизнь...