Марина, замерев, сидела за столом напротив Беркута и наблюдала за тем, как его взор затуманился от воспоминаний и подбора слов. Когда он закончил рассказ словами "Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец", то выхлебал в два глотка остывший чай из чашки. Марина снова включила чайник и осторожно спросила: - А ведьмак никогда не задумывался - где тот парень, которого он заменил, что с ним? - Не задумывался, потому что ему никто этого не скажет, а гадать нет смысла. - Но у него есть какое-то личное отношение к тому парню? - Нет. Зачем ему? Пойми - при том образе жизни, который ведёт ведьмак, он вынужден пропускать мимо себя многое из того, что никак не влияет на его миссию. Но такова уж его судьба. Она наполнена чем-то другим, недоступным для многих, кто тоже, может, не прочь был бы увидеть что-то из доступного ведьмаку, но лишён такой возможности. После ухода Беркута Марина долго сидела, уставившись в одну точку. Наконец, встряхнувшись, она включила компьютер, который работал только как пишущая машинка и хранилище файлов, переписанных со сменных носителей - ибо интернета и сотовой связи здесь не было. Капитан Воробьёва начала составлять новую порцию запросов о высылке интересующей её информации. После этого она, уже от руки, написала очередное личное письмо своему бывшему мужу, которое на этот раз добавила особой просьбой. А потом капитан нанесла визит доктору Сергею Валентиновичу. И тоже с особой просьбой.
*
Летняя ежегодная кампания по уборке мусора на Новой Земле началась по отмашке надзирающих за природой инстанций Архангельской области. Там был объявлен призыв волонтёров, выделена специальная техника с управляющими ею специалистами и транспорт, который перевезёт на материк нужный кому-то груз. Но главной рабочей силой, конечно, подразумевались военные. Беркут не сомневался, что за ним по умолчанию закреплёно место в уборочной команде - участие во всех внешних экспедициях ему в своё время обещал лично командир части. Так оно и вышло. Набившиеся в жилой отсек вездехода солдаты выплёскивали энергию, заполняя время поездки песнями. И если "Катюшу", "Ой, мороз, мороз" и другие старые песни орали все без исключения, независимо от года рождения и наличия музыкального слуха, то потом певцы перешли к более современному репертуару. Теперь солировали один-два человека, знавшие слова куплетов песни, а остальные подхватывали только припевы. И то не всегда. И Беркут с удивлением подумал, что за последние десятилетия в российской культуре почему-то не появилось таких песен, которые можно считать настоящими хитами. Да, их можно слушать и даже запомнить некоторые вдолбленные многократными повторами слова, но вот чтобы так петь их от души и всем вместе - увы. Место, куда они прибыли, выглядело удручающе и отчего-то навевало воспоминания о фильме "Сталкер" Тарковского. Взрытая гусеницами и колёсами машин земля - и повсюду, насколько хватало взгляда - валяющиеся ржавые бочки вперемешку с обломками бетонных плит. Машины для уборки мусора уже стояли на месте, и неподалёку ярким васильково-синим пятном выделялся жилой вагончик для приехавших работников. Первым делом высыпавшие из машин солдаты соорудили свой отдельный лагерь - поставили палатки, кухню, туалет. Командовал ими незнакомый Беркуту офицер из другой военной части. К работе приступили в тот же день. Солдатам выдали перчатки и велели собирать исключительно металл, который следовало относить к специальной прессовочной установке. Получившиеся неаккуратные брикеты складывались в ряды, а потом грузились в большие машины, отвозившие их к аэродрому. Грохот моторов и механизмов, поднимаемая ветром пыль с лишённой растительного покрова земли и тяжёлый труд. Никакой романтики, некогда воспетой стройотрядовскими энтузиастами. И всё же Беркут не жалел, что поехал. Ему нравилось узнавать эту землю с разных сторон, в том числе таких неприглядных. Нравилось сознавать, что участвуешь в улучшении, очистке этой земли. Пусть даже так, когда убираешь только металл, который кто-то потом продаст и присвоит деньги, а другой мусор этому кому-то неинтересен, поэтому он остаётся. Но ещё оставалось небо - от края до края, оставалось море, это небо отражающее - совсем близко. Беркут всё чаще ловил себя на том,что не знает, как он будет обходиться без этого простора, неба и моря по возвращении в столицу, когда он снова превратится в маленького человека в большом муравейнике мегаполиса с его отравленным выхлопными газами воздухом, высокими домами, обилием навязчивой рекламы, бесчисленными кусочками тротуарной плитки внизу и просветами неба, исчерканного проводами, сверху. Работали все по шесть часов в день. Потом рабочие глушили машины и уходили на обед, после которого из синего вагончика уже практически не показывались, проводя там свою невидимую миру синевагончиковую жизнь. Солдаты же после обеда ещё какое-то время скатывали к прессу бочки, но постепенно этот фронт тоже таял численностью, и вот уже из палаток там-сям доносилось похрапывание, на скамьях за пустыми столами кухни собирались бодрствующие и вели свои разговоры в ожидании ужина. Ну а Беркут повадился хотя бы на часок уходить к морю. Там он садился на высокий берег, привычно выпускал Тэкса и предавался созерцанию. С ребятами во взводе у него отношения были хорошие, но всё-таки он был особенным, и об этой особенности поговорить с ними не мог. Он не жалел о том, что рассказал о себе Марине, по сути нарушив приказ военкома. Жизнь приучила его к принятию самостоятельных решений, и тогда, в день рождения любовницы, он принял своё решение, исходя из собственной оценки обстоятельств. Ну не видел он никакой опасности от Марины - ни для своей миссии, ни вообще. А строить и дальше загадочный вид, охраняя секрет Полишинеля о своём необычном даре, уже известный всей его военной части, счёл глупым. Прилетел Тэкс и показал знак - люди. Два человека. Вот тоже загадка - как он различает, что люди - чужие, и могут заинтересовать хозяина? Или Беркут ему не хозяин, раз Тэкс не питомец? Ещё один вопрос, над которым так приятно неспешно поломать голову, сидя здесь. - Ну люди, и что? - лениво спросил Беркут, - Тут их много. И военных, и синевагончиковых. Тэкс ничего не ответил, продолжая висеть в ожидании нового приказа. - Где ты их нашёл, этих людей? Тэкс неожиданно полетел не за спину Беркута, а к морю, а потом скрылся за изгибом береговой полосы. Опять подлодка, что ли? Беркут поднялся и пошёл по берегу в ту сторону, куда улетел его помощник. Это была не подлодка. Простая чёрная резиновая лодка с заглушенным сейчас мотором. В лодке сидел сгорбленный старик и курил трубку. По бо