Подполковник Мурзин поспешил в медицинский кабинет, как только узнал о том, что случилось. - Что с командиром? - спросил он доктора. - Осматриваю, - ответил Сергей Валентинович, - До введения транквилизатора были выявлены неадекватное, агрессивное поведение, жар, свежие ссадины на кисти правой руки и перелом голени. Сейчас вот обнаружил очаговые покраснения кожного покрова... Так, а это что такое? Укус, что ли? - Да, примерно неделю назад полковника укусил песец, - вспомнил Мурзин. - Да это же бешенство! - осенило доктора, - Конечно, всё сходится, и водобоязнь туда же. Твою дивизию... Почему ко мне сразу не обратились?! - Я говорил командиру, что ему надо к врачу. Не знаю, почему он этого не сделал. Может, уколов побоялся, - вздохнул Мурзин, - Какой прогноз? Он выздоровеет? - На такой стадии... вряд ли, - покачал головой доктор, - Я, конечно, лекарства сейчас введу, систему поставлю, попытаюсь кровь больному очистить, но, боюсь, болезнь слишком далеко зашла. Пара-тройка дней ему осталась, не больше. При всё более ухудшающемся состоянии до районной больницы не довезут. Кстати, надо бы его ремнями к койке привязать... - Ясно, - чётко сказал Мурзин, - Напишите это мне в рапорте. По уставному регламенту командование частью беру на себя до принятия кадрового решения командованием. После обеда жду на внеочередное совещание. - Слушаюсь, товарищ подполковник.
Вечером того же дня исполняющий обязанности командира части приказал доставить к нему в кабинет арестованного солдата. - Какой именно приказ командира вы не исполняли, рядовой? - спросил Мурзин, - За что вас наказали? В приказе полковника об этом конкретно ничего не сказано. Беркут коротко изложил всё по правде. Мурзин сморщился, словно нечаянно проглотил муху вместе с компотом. Потом открыл сейф и нашёл там рассохшуюся мятую открытку. - Вот что. Эти приказы о твоём аресте я отменяю. Совсем. Время, проведённое на гауптвахте, будет засчитано в срок службы. Но это только в случае, если ты сам не станешь писать жалобы, раздувать эту историю. - Конечно, не стану. - Держи свою открытку, Тимур. И бивень тоже. Помню, как ты голову беркута из рога оленя вытачивал. У тебя хорошо получается. - Спасибо... Романыч, - расстроганно сказал Беркут.
*
Находиться рядом с умирающим, присутствовать при том, как ещё живой человек осознаёт свой неизбежный и скорый конец - тяжёлая доля врача, о которой не принято говорить в их присутствии, о которой стараются не говорить без необходимости они сами. - Что со мной? - слабым голосом спросил Бородько, после того, как очнулся и обвёл глазами подсоединённую к его руке капельницу. - У вас бешенство, товарищ полковник. Болезнь после укуса песца, в крайней стадии. - Я что, умираю? - Я пытаюсь облегчить ваше состояние. - Вы неправильно меня лечите. Это просто порча, которую наслал на меня Кудинов. Надо его убить, и я выздоровлю. Приказываю вам сейчас же пойти со мной... Где мой пистолет? - Вы никуда не можете пойти. У вас сломана нога, Евгений Николаевич. И Кудинов в вашей болезни не виноват, вас укусил песец, а вы вовремя не обратились после этого к врачу. - Знаю, вы мне не верите. Вы не видели, как он почти лишил меня зрения. Это из-за него я упал и сломал ногу. Приведите его сюда, доктор, заманите как-нибудь. Только дайте пистолет, я его спрячу, чтобы он не видел сперва. - Я обнаружил у вас все признаки бешенства. Это не порча. Нет причин убивать кого-то. Тот песец, что вас укусил... - Да плевал я на того песца! - Уже давно сдох, - закончил свою фразу врач. - Эй, слушай, как тебя... неважно. Дай мне пистолет. - У меня его нет. Вам что-нибудь нужно? Может, вы хотите связаться по рации с кем-то на материке? Подписать личные документы? - Да, документы! Я приказ напишу о направлении Кудинова под суд за нападение на офицера. - Товарищ полковник, на время болезни вы отстранены от командования частью, по уставному регламенту сейчас командует подполковник Мурзин. - Что?! Да вы тут в сговоре все, заодно с Кудиновым! Отвяжите эти ремни, я приказываю! - Тише, тише, товарищ полковник. Иначе мне опять придётся вколоть вам транквилизатор и вы больше не сможете находиться в сознании. У вас осталось совсем немного времени. Подумайте лучше... может, вам принести что-нибудь? Икону? - Какую нахрен икону? Я атеист! У меня любимчик был, я его всю жизнь вспоминаю, Олежка. Найдите его, привезите ко мне.. Нет, я уже старый, и он тоже изменился наверняка... нет больше того Олежки. А Кудинова - застрелить за насылание порчи на офицера! Пустите меня, снимите ремни, твари! Я вас всех под суд... из пистолета... пустите! Бородько ухитрился выгнуть шею так, что сбил головой стойку капельницы. Он продолжал бесноваться и выкрикивать проклятия, большинство из которых стало нечленораздельным. Доктору ничего не оставалось, как снова вколоть ему препарат, лишающий сознания. До самого конца оставшейся пациенту жизни.