– Если слушать врача, тебе станет легче, – он разжалобил Регину, она смотрела мягче, чем всегда. – Видишь, лекарства сработали быстро – ты дышишь уже без затруднений.
Леопольд покачал головой с досадой на лице:
– Да не болеть. Жить не могу! Ну сколь ж можно… Каждый день надеюсь, а все никак. Это все боженька, – снова повторил он с укором, – Его проделки. Ждет смирения. – Леопольд покачал головой, – Смирение для чистоплюев, а мне мучиться, шестнадцать лет уже без ног, я весь изозлился… На Марка, на себя… – тут губа у деда задрожала, он тихо прибавил, – А Всеволодка погиб.
– Деда Всеволод? – перебила Регина.
– Он.
– Но за что злишься на отца, он же тебя вытащил из той машины?
– Как же, вытащил! Да чем ползать с перебитой хребтиной лучше б дал мне умереть.
– Умереть? Дед Всеволод уже погиб! Ты не думал, что и твоя тоже смерть доставила бы отцу груду страданий?
– Или он страдает, – дед указал на свои ноги, – Или я.
– Опять за свое. До чего ж это эгоистично!
– А я эгоист, большущий тахарь. По молодости тоже думал, что я самый умный-правильный, но со временем успел познакомиться с собой, пригляделся и знаешь что?
– Что?
Старик повернулся и глянул Регине прямо в глаза.
– Да я подколодная гадина. Но что поделать раз таким уродился, разнообразие видов – закон природы – и гаду можно жить. Бабку твою изводил, а как почила, затосковал, теперь видишь, цветочки сажаю, чтоб совесть притушить.
Регина как-то поникла, видно уже устала от препираний с дедом, но ответила:
– Ну ты и мерзкий, – на это замечание дед заулыбался, ему полегчало и все встало на круги своя. Регина вспыхнула: – Саша, ты видишь? Он говорит гадости специально, чтоб меня поддеть.
Сашка обнял ее за плечи:
– Так не ублажай его, не давай повода позубоскалить.
– Что сказал, то правда, – твердо добавил Леопольд, давая понять, что он хоть и пытался поддеть Регину, а все же, ни слова не соврал.
– Ничего дед, – примирительно сказал Сашка, – всех нас приберет, и ты там будешь.
Леопольд чуть заметно кивнул.
– Ну, – пробормотал он, – Я тебя позабавил, теперь твоя очередь. Расскажи мне что-нибудь, я вижу, ты все ходишь смурной, так выкладывай.
Сашка понял о чем речь:
– Нехорошая история, – было совестно плакаться деду о своих неурядицах, но Сашка подумал, что Леопольда сможет подкинуть идею. Что греха таить, старик был остроумным и хитрым, весьма полезные черты. Дед ждал продолжения, Сашка поежился от неудобства, заговорил: – Кажется, кто-то таскает иконы из монастыря, уже столько вещей из хранилища пропало! Точную цифру не определю, в основном отец занимается всем этим музеем, а я редко там бываю, но куда ни сунься, везде недочет.
– Подвал, где мы были в тот вечер?– уточнила Регина, Сашка кивнул.
– Именно. Так же, умыкнули отцовские часы и я наспех сверился с описью – семь предметов, как пить дать и то лишь на беглый взгляд, – тут Сашка повернулся к Регине, – Об этом пока молчок. Я не говорил еще отцу, не хочу тревожить его лишний раз. Он глубоко переживает, не хочет верить в воровство.
– Ценное? – скрипнул Леопольд. Сашка кивнул.
– В монастыре полно старинных икон и позолоченных распятий, крестов всевозможных размеров, каких-то серебряных чарочек, чаш . Да чего только там нет! Большая часть ценности заключена в старине. Мы держим все в церковном подвале, там влажно и прохладно, условия подходят для хранения икон. Дверь там добротная, дубовая на замке – я врезал новый – ключ только у меня. Я даже второй для отца еще не успел сделать, меж тем, кое-что пропало уже после установки нового замка. При чем божницы на видных местах не тронуты, но вот стеллажи поглубже растасканы до единого, а, чтоб полки не пустовали, – это, конечно, бросается в глаза – вор заполнил их худо-бедно схожими артефактами. Скажем так, если бы вещи умыкнули из коробок и шкафов, там, где не пересмотрено, то пропажу было бы не раскрыть – поди пойми валялась там икона или нет. При этом за стеклом как раз все самое интересное, там вещи уже отреставрированные, ухоженные, все на блюдечке и незачем копаться в старье. Видно, вор не больно-то осторожничал, раз пер со стеллажей, однако закрыл же пустые места. Из этого напрашивается какой-то вывод, но никак не соображу! – Сашка сжал кулак с досады, – Я даже тайком запечатал дверь, наклеил бумажек на притвор и замаскировал, но печати целые. Стало быть, дверь никто не открывал, а иконы все равно пропали. Окна в церковном подвале высоко, закрыты решетками, так что исчезновения и вовсе выглядят сверхъестественно. Я уже весь мозг ссушил над этим! Но само гадкое… Кхм, никто не знает о хранилище, отец боится мародеров, поэтому не распространяется о нем, и вот…