– И зачем тебе это понадобилось?
На лице диакона появилась улыбка:
– Видишь ли, на чувствах играть легко. Гнев – дополнительная ниточка в умелых руках.
– И все же?
Кирилл важно заложил руки за спину. Казалось, он мнил себя хозяином положения и упивался чувством власти.
– В епархии многие недовольны Иоанном и тем, во что он превратил монастырь. Балаган, да и только!
– Тебе-то откуда знать? Ты здесь без году неделя.
– Держу нос по ветру. К тому же, в любом деле необходима четкая цель. Я свою уже наметил. Диакон – только начало.
Лику явно насмешило, то, как кичился этот тощий диакон, кем себя воображал. Она открыто хохотнула:
– Что это ты имеешь ввиду?
Кирилл был рад выболтать все:
– Многие уверены, что церковь должна быть чертогом тишины и умиротворения. Кто я, чтоб не соглашаться с сильными мира сего. А здесь проходной двор для анонимных алкоголиков, неуверенных в себе наркоманов, бродяг и говорливых старушенцей с саженцами подмышкой. Батюшка, право же, премилый человек и против него лично я ничего не имею, но он не осознает какую ценность представляет вся старина этого места, а особенно хранилище! Он растрачивает богатство зазря! Сама посуди, вековые иконы в тяжеловесных позолоченных рамах висят прямо в храмовом зале, у всех на виду, неприкрыто, небезопасно, где их легко присмотреть мошенникам или даже вандалам. А церковный подвал со всеми древностями? Это место нуждается в добросовестной заботе, которую Иоанн не торопится предоставить. Все эти ваши общежития и волонтеры оказываются для него важнее православных приданий. Он не понимает ценности, что заключена в старине и даже примерно не представляет какова стоимость этих сокровищ. Уму непостижимо, иметь такой клад и валять его в пыли долгие годы! Я уж не говорю о повседневных возможностях, что он упускает прямо из-под своего носа. Батюшка Иоанн не способен руководить монастырем, он лишь погубит церковь попустительством и мягкотелым потворством.
– Да он же возродил этот монастырь, тупица! До отца по храму ветер гулял, постройки были в плачевном состоянии, если б не родители, монастырь бы превратился в руины.
– Храм терпимости, вот что это. Когда я стану протоиереем…
– Что? Что ты там себе напридумывал, служка?
Диакон мерзотно улыбнулся:
– Я упоминал, что кое-кто недоволен службой отца Иоанна, а я, напротив, умею понравиться людям.
– Окстись, диакон, от тебя тошнит! Ты замышляешь что-то у отца за спиной, еще и наглости хватает говорить мне об этом. Знатный ты нахал, ваше боголюбие!
Кирилл простодушно развел руками:
– Бог не выдаст, свинья не съест.
Лика двинулась к выходу.
– Куда это ты, я не закончил?
– Расскажу о тебе отцу, он должен знать какую змею пригрел на шее!
Диакон схватил ее за запястье:
– Стоять, – вопреки ожиданиям, Кирилл не выглядел взволнованно, напротив, по лицу расползлась самодовольная ухмылка, – Ты хочешь сказать батюшке Иоанну, что я замышляю за его спиной? Браво, Лика, из твоих уст он воспримет этот бред на ура!
Лика вырвала руку, но осталась стоять. Как ни печально, диакон прав, отец не станет ее слушать.
– Я вот к чему веду – зачем тебе терпеть нападки Иоанна и страдать от его суровости, если…
– Для тебя он отец Иоанн!
– … если под рукой у нас столько возможностей к свободе и богатству. Ни к чему и дальше оставаться жертвой, хватит терпеть его нападки, освободись, вырвись! Пораскинь мозгами, стоит тебе принять верную сторону и уже через пару лет гнет узурпатора спадет с твоих чудесных плеч, а впереди будут лишь безграничные возможности и все, что душа пожелает. Иоанн не знает, что ему делать с богатством и властью, зато знаю я.
– Я, кажется, неправильно поняла, ты предлагаешь мне плести интриги против собственного отца? Вместе с тобой строить ему подлянку?
Диакон округлили глаза:
– Если тебе угодно облачить щедрые возможности в столь приземленные слова, то да, предлагаю.
– Слушай, Кирилл, я с первого взгляда поняла, что ты изверг и гадина, такова уж твоя натура, но как ты можешь говорить это мне!?
Кирилл сделал шаг Лике навстречу и оказался почти вплотную к ней:
– После законного рукоположения я останусь в черном монашестве, то есть жениться будет нельзя. Поэтому хорошо бы успеть до таинства, понимаешь? Брак с дочерью духовного наставника выгодно подчеркнет мои истинно христианские качества в нужных кругах.
Лика оробела на мгновение, но тут же взяла себя в руки, чтобы не доставлять диакону удовольствия своим смущением. Кирилл как-то совсем по-товарищески взглянул на неё и пожал плечами: