Молчание затягивалось. Все таращились на него и в целом доме ни звука. Сашка выдохнул. Внезапно он почувствовал себя громоздким, неуклюжим; галстук болтался, как сопли у дурачка, Сашка пригладил его неловким жестом.
– Мы можем поговорить? – наконец пробормотала Регина.
Внутри все посыпалось.
– Конечно, – ответил Сашка, чуть грубее, чем хотелось, – Есть что обсудить.
Они удалились в комнату и Регина гневно захлопнула дверь:
– Это было чудовищно!
–Твое молчание? Именно! – Сашка хмурился, но старался не выказывать злости. Регина же была вне себя. Кудри, зачесанные на левое плечо, разметались и разъяренно вздрагивали от резких движений.
–Твоя выходка недопустима! – понизив голос, чтоб не услышали гости, прошипела она, – Что ты вообще себе позволяешь!?
– Выходка…– Сашка казался начисто сбитым с толку, – Мы обсуждали это немыслимую уйму раз!
– То были пространные, далекие мечты, то была выдумка! Пустой треп от безделья – дед мечтает, что опят сможет ходить, мама мечтает, что тетка Полина исцелится, мы мечтали о будущем… Бестелесные, одноразовые затеи, котором не суждено сбыться, они нужны, чтоб не сойти с ума от настоящего, а, в нашем случае, просто скрасить минуту.
– Даже не знаю, как сказать – я держал это за чистую монету.
Регина опешила, отступила и на мгновение замерла:
–Да ты что, – прошептала она, – мы же не всерьез.
Сашка вспыхнул и уже перестал сдерживаться:
–Так это лишь повод для шутки?– выкрикнул он.
– Прошу, тише! Прости, – Регина попыталась коснуться его ладони, он отдернул руку, – Прости, я должно была раньше сказать, но я… Ты такой добрый, славный… Было хорошо…
– Я не славный, Регина, ничуть! Поэтому давай откровенно.
Регина его не слушала.
– … было все чудесно. Просто я переросла наши отношения, – она прижала ладони к груди, – Я чувствую, что пора двигаться дальше, развиваться, идти вперед, мне нужны новые цели. Ты понимаешь меня, Саша? Я так хотела, чтоб ты догадался, нащупал эту отстраненность, что появилась между нами и не пришлось бы делать тебе больно. Я пыталась сказать все без слов. Но ты был слеп, вот и вини себя. А мне нужно большее. – Регина снова протянула к нему руку, – Я так надеюсь, что ты поймешь меня, Саша!
Он отпрянул:
–Что за издевка! Что значит большее!? Я только что предложил тебе себя и всю мою жизнь, что же тебе еще нужно?
– Ты только усугубляешь, Саша, перестань.
– Не перестану! По меньшей мере я имею право на внятное объяснение.
– Не думаю, что ты поймешь, – скорбно произнесла Регина. Она поджала губы в сочувствии – пантомима официального сожаления, жест врачей или пожарных, лиц, уполномоченные сообщить дурную весть.
– Я хотел прочесть тебе стихи, – брякнул Сашка и тут же пожалел о сказанном. Как он произнес это – жалобно, почти прося пощады. Под ложечкой тут же заныло, он вскинул на Регину грозный взгляд, но мгновение было упущено, она тоже расслышала интонацию. И отчеканила сухо, безжалостно:
– Не задвигай о любви, Саша, нам обоим сейчас не сладко.
– А я-то думал ты напротив, теряешь терпение, хочешь подтолкнуть меня к этому шагу. Отстраняешься, потому что я медлю, думал, ты ждешь предложения! – голова вдруг страшно загудела, Сашка сцепил ладони на затылке. Регину взвинтил этот жест:
–В конце концов, ты должен был сначала поговорить со мной! Нельзя же вываливать это так, исподтишка на глазах у всей родни. Что они подумают теперь обо мне?– она сложила руки на груди, и выдохнула, едва сдерживая слезы. Словно пережила немыслимое унижение и до сих пор не оправилась от него. Куда-то в бок, не глядя на Сашку, она забормотала, – Нужно было раньше догадаться, что ты способен выкинуть номер. Прослеживалось в тебе какая-то склонность к драме. Ты был эгоцентриком всегда, постоянно зависим от чувств, сиюминутных ощущений, конечно это путь в пропасть.
Как странно было слышать такое от Регины, Сашка опешил от ее слов и немного даже растерялся.