– Двое… – Саша покачал головой. – Родители взяли меня, когда мне было шесть лет, у них уже была Люба. Через несколько лет появились девченки – Лика и Женя.
– Через насколько!? – переспросил Богдан. – То есть, они тоже живут здесь не с младенчества?
– Да, Лике было года четыре-пять, Жене, соответственно, два. Родители просто привели их домой и все! Мы стали жить все вместе. Мне это показалось совершенно естественным.
– Ты говоришь, они появились одновременно, вместе?
– Вместе. Они родные сестры. Позже принесли тебя, Богдан. Ты был очень маленьким и хилым, без просвета болел. Вскоре появилась Марина. И последним Андрей.
– Почему последним был я, а не Марина? Как такое случилось, я же старше?
– Марину принесли младенцем, как и Богдана, а тебе было уже годика три к моменту усыновления. Помню, ты был очень тихим, все время молчал. А когда, наконец, заговорил, то сразу стал заикаться. Вот и все, что я могу сказать. Родители попросту приводили детей в дом и никогда не упоминали о том, где их берут. И, честно, никто раньше об этом не спрашивал.
– Получается, все же Люба – родной ребенок. – подытожил Андрей.
– Наверное, – расплывчато сказал Сашка. – По большому счету, не так уж это и важно.
– Да-да, – пробормотал Андрей, обдумывая услышанное.
Саша уже шел по дорожке к зданию, когда Богдан ринулся за ним:
– Постой! – старший брат обернулся, но продолжил идти. – А что ты помнишь о себе? Ты знаешь, какая из этих историй о тебе?
– Я ничего не помню. – Саша прибавил шагу, так, что Богдану пришлось семенить.
– Не может быть! Тебе было шесть, в таком возрасте дети все помнят!
– А я – нет!
– Саша!
– Богдан, отстань! – Саша влетел на крыльцо корпуса и хотел захлопнуть дверь, но брат ухватил его за руку.
– Что ты знаешь!? – с нажимом прокричал Богдан.
– Ладно. – сквозь зубы процедил Саша, и только сейчас Богдан увидел, что лицо его искажено не гневом, а мукой. – Это меня нашли у дороги! Я шел у дороги! – и уже сорвавшимся голосом: – Доволен?
Богдан отпустил брата, позволив закрыть дверь, а сам остался стоять на крыльце в замешательстве. Нет, он был вовсе не доволен! Сейчас он понял, сколько терзаний и боли стоили брату воспоминания и почувствовал острейший укол сожаления. Стало тоскливо и горячо от стыда – к чему было настаивать!? Буйный варвар! Раньше Богдан не наблюдал за собой склонности силой врываться в человеческую душу, ворошить память и раскаленным клещами выволакивать наружу потаенные страхи!
Богдан поглядел на Андрея, который так и стоял под яблоней. Несомненно, он наблюдал за сценой и все слышал.
У девочек было свежо и просторно. Лика упорхнула гулять и воздух еще хранил мягкий аромат ее духов. В комнату неспешно пробирался, пронизанный золотыми нитями сумрак – скупой осенний закат разгорался далеко за стенами монастыря. Марина быстро ухватила всю суть рассказа и теперь усердно соображала. В неверном вечернем свете четко вырисовывались ее кудряшки и вполне явно виднелся здоровый румянец на круглых щеках.
– Значит, нас с тобой взяли младенцами, – взглянула она на Богдана, – значит те два новорожденных, о которых идет речь в статье, это ты и я! – Богдан согласно кивнул. – Хорошо бы ещё понять, кто из нас кто!
– Тут, как раз, вопросов не возникает. Если уж я точно рожден раньше срока – так утверждает мама – то тебе остается лес, ты уж извини!
– Хм. – Марина не казалась столь же уверенной в этом. – Мы оба можем быть недоношенными – это путает все карты! Что еще он сказал о тебе, Андрей?
– Ничего, что могло бы п-п-пролить свет. Только то, что я был молчаливым и тихим.
– Значит, либо трагедия в семье, либо самоубийство.
Андрей безучастно покивал головой:
– Чем ближе мы к разгадкам всех историй, тем гор-рррячее интерес! Но, – мальчик повертел в руках сложенный вчетверо листок, – но , как-то не хочется узнать, что мои родители со-со-совершили самоубийство. Значит, они не хотели жить. А зачем же им нужен был я!? Или пуще этого, они хотели жить! И радовались жизни, но вдруг, пппогибли! Вот так вот, при трагических обстоятельствах, а ребенок остался сиротой! Я даже не знаю, что лучше. – Андрей закусил ноготь. – Точнее, не знаю что хуже!
– Меня тоже в дрожь бросает, как подумаю, что я могла быть брошенной в лесу! – подхватила Марина. – Сразу душит отвращение и накатывает страх!
– Подождите терзаться! Мы еще не знаем правды! Но, если хотите, можем оставить это, пока не поздно!
– Нет! – вскрикнула Марина. – Нужно узнать все как можно быстрее! Может расспросить Любу или Лику?