– Герасимов, замолчи! – шикнул Андрей.
Раздалось щелканье зажигалки – в тишине класса звук походил на гром – зашипело пламя. По воздуху поползли серые кольца дыма, медленно растягиваясь вверх и в стороны. Андрей предусмотрительно достал ингалятор.
– Ты не станешь заниматься английским? – спросил он Мишку. Герасимов откинулся на стуле, вытянул ноги и запрокинул голову:
– У меня есть дела поважнее!
– Какие!? – усмехнулся Андрей.
– Предамся своим мыслям!
Мишка застыл в одной позе, ленно наблюдая за медленным танцем сигаретного дыма, и позволил себе погрузится в умиротворение и тишину этих мгновений. Андрей тайком взглянул на учительницу. Она все так же сидела чуть обернувшись к окну. Худое лицо с оттенком землистости, прямой нос, острый подбородок; темные волосы были зачесаны назад и собраны под заколку. Длинная шея такая сухенькая и хрупкая! Пестрая блузка совершенно не к лицу.... Юлия Борисовна подняла руку, потерла лоб и снова застыла, глядя на улицу. В тонких пальцах сигарета томно выпускала дым.
" Почему люди такие странные? – подумал Андрей.– Если вдуматься, каждый человек считает другого странным, а правильным только себя. Наверное, это от того, что все мы разные. Эта разность заставляет народы веками искоренять друг друга; а кого-то толкает на самопожертвование и мученичество! Неужели люди так далеки друг от друга!? Все мы одинаково рождаемся на свет и мозг, вроде бы, у всех одинаково устроен… Зато живем по-разному. Любовь и ненависть – это не выбор разума! Не удивительно, что в мире столько одиночества! У каждого внутри своя галактика, только вот если взглянуть в космос, там они редко соприкасаются. "
***
– Нет, не понимаю. – Мишка решительно покачал головой. – Зачем мы явились в библиотеку? Как это может помочь!?
Богдан сложил руки на груди и терпеливо объяснил:
– Часто, если читателям понравился материал, в газете пишут продолжение. Или разные издательства печатают статьи на одну и ту же тему, если та остра и злободневна, вот мы и хотим просмотреть другие выпуски газет за тот период. Понимаешь? – Мишкино лицо оставалось непроницаемым, взгляд не дрогнул. – Наша статья было написана восьмого июля две тысячи девятого года, в день семьи, любви и верности. Мы посмотрим ближайшие выпуски тех дней, чтобы отыскать там что-нибудь про нас и нашу семью. – Мишка не отреагировал. – Герасимов, ты слышишь!?
– Конечно, слышу. – его лицо так и было неподвижным, словно он глубоко ушел в себя, – просто, эта затея кажется бессмысленной. Ты правда думаешь, что вы что-то найдете?
Богдан пожал плечами и сильнее стянул руки на груди:
– Честно, не знаю, – ответил он неуверенно, – маленькая надежда есть всегда. – Мишка уставился на спину Андрея, который разговаривал со старушонкой в пуховой шали. Она уже вручила Марине скудную стопку материалов и теперь снова скрылась в недрах библиотеки. Марина положила все на стол между Богданом и Мишкой.
– В нашем городе всего две газетенки! – пожаловалась она.
– Для меня вообще большая новость, что кто-то бережет столь старые выпуски! – признался Мишка. – Я думал, хранятся только книги и справочники. Ну, может, журналы в добавок!
– Это же библиотека, – вздохнула Марина, – тут полно старья. Богдан решил промолчать. На несколько мгновений он закрыл глаза, чтобы остаться одному в прохладе библиотеки: за столом меж высоких стилажей, меж узких полок, среди шероховатости страниц и сухого шелеста бумаги. Богдан вздохнул поглубже, стараясь впитать в себя пряный аромат старых книг и задержать, запомнить его подольше. Дух всевозможных историй! Было столько силы и спокойствия в этом запахе, что даже кощунственные речи двух дикарей не могли нарушить душевную гладь безмятежности и умиротворения Богдана.
– Я п-п-принес выпуски , по-посвященные дню семьи и за другие года. Вдруг, что-то по-по-попадется!
Богдан открыл глаза и увидел перед собой потрепанные страницы. Марина права, материалов действительно мало. Ребята просмотрели все со скрупулезной тщательностью – оказывается, газеты любят писать о празднике Петра и Февронии! Несколько раз попадалась история праздника, переиначенная и переделанная под интересы статей. Впрочем, изменения мало влияли на легенду. По мимо этого, ничего. Никаких упоминаний ни о старом монастыре, ни о семье батюшки Иоанна, ни о его детях не встретилось. Первым сдался Мишка. Он откинулся на спинку стула и, с полуприкрытыми веками, простонал какую-то ересь о невыносимости печати. Ребята еще нависали над газетами, но вот Андрей снял очки и устало вздохнул. Невольно, вздох получился слишком печальным, даже скорбным. Это погибала надежда унять любопытство! Впервые он решился пойти наперекор отцу и сделать все по-своему, но, жаль, попытка сорвалась ! Андрей не мог понять, что больше опечалило – бесплодность дерзновения или нулевой исход поисков. Но наверняка он знал одно – интерес разгорелся сильнее и жарче. Герасимов достал из сумки шоколадку, разломал на части и положил среди стола.