— Хорошо, сэр, — будто прилежный школьник, Ачесон кое-что из указаний президента успел даже записать в блокнотик.
Эйзенхауэр поднялся из кресла, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, продолжая еще что-то обдумывать. Но, видимо, иных решений выхода из тупика у него так и не находилось.
— Идите, Дин, работайте, а ко мне попросите зайти секретаря…»
11
Серая пелена, похожая на плотное облако пыли, взметнувшейся под напором ветра, постепенно оседала куда-то вниз, освобождая глаза, позволяя увидеть скромное освещение пустой, гулкой и холодной мастерской.
Володя проморгался, как всегда после полного погружения в глазах танцевали черные точечки, но через несколько секунд они исчезнут, останется только неприятная, но вполне терпимая резь. И можно будет покинуть мастерскую и отправиться домой, где его ждет легкий ужин, а потом — много-много плотских удовольствий с ненасытной женщиной в компании с такой же ненасытной подругой и, может быть, после десяти часов заглянет за электронной печаткой Славка. Тогда можно будет утром не спешить на работу, а лишний часок поваляться в постели, как делают это все нормальные люди…
Медленное возвращение в привычный мир ремонтируемых вычислителей, вечернего одиночества в мастерской и предстоящего буйства плоти дома не позволило Володе сразу же отреагировать на неожиданного посетителя.
Совсем рядом, за соседним столом, сидел нахмурившийся мужчина лет тридцати пяти в модном зеленоватом френче. Вокруг мужчины плавали сизые клубы табачного дыма, а сам он нервно постукивал кончиком тлеющей сигареты по бортику импровизированной пепельницы — какой-то жестяной коробочки с невысокими краями.
Антонов медленно обвел глазами помещение. У выхода в приемную стоял еще один мужчина, совсем молодой, в костюмчике и при галстуке, а черный ход терялся во мраке, но, наверное, и там кто-то был, отрезая Володе возможные пути отступления.
Медленно, что бы не нервировать нежданных гостей, Антонов поднял руки, аккуратно помассировал прикрытые веками глаза, резь как-то сразу уменьшилась, стало намного легче. Володя положил руки на клавиатуру, улыбнулся механической улыбкой человека, внезапно отвлеченного от интересного и любимого занятия, и сказал:
— Добрый вечер! А я и не ждал вас сегодня… Сидящий напротив него Дудинцев неожиданно увидел, как мутноватые, без зрачков, серые, будто пепел, глаза Антонова просветлели, обрели человеческий вид. Но это не были глаза молодого, не достигшего еще тридцатилетия человека. На капитана госбезопасности устало и спокойно смотрели проникновенные, серые глаза древнего старика…