Отношение к сумасшествию — это вопрос социального восприятия и обычая. Фуко хотел найти «нулевую точку», в которой безумие было отделено от здравомыслия. В какой момент сумасшествие впервые было определено и, таким образом, отсечено от разума, став «ума-лишением»?
В Средние века безумцам позволялось существовать в лоне общества. Их считали святыми.
Согласно анализу Фуко, гуманизм и знания эпохи Возрождения принесли с собой некоторые изменения в этом отношении. Священность сумасшедших сменилась гуманистической категорией «мудрости». Мудрый дурак был ироническим отражением причуд общества. В речах Шекспиров ских шутов скрывалась правда. Безумие Дон Кихота отражало ограниченность человечества.
За Возрождением последовала эпоха классицизма (более известная в англоязычных странах как Эра Разума). Можно сказать, что эта эпоха началась с Декарта, который основал современную философию. Как известно, Декарт считал, что разум должен все подвергать сомнению, чтобы найти основы истины. Как можно что-либо знать наверняка? Что, если мои чувства обманывают меня? Что, если мир — это не более чем сон или галлюцинация? Какой-то «злой гений» может даже вводить меня в заблуждение относительно математических истин. Нет, точно я знаю лишь то, что я мыслю. Cogito ergo sum. («Я мыслю, следовательно, я существую».) Примечательно, как заметил Фуко, что радикальное сомнение Декарта не дошло до того, чтобы поставить под вопрос его собственное здравомыслие. Разум теперь был верховным правителем — и это не подвергалось сомнению. (Интересно, что не было разумной причины считать верховенство разума возможным, не говоря уже о его необходимости, логичности и неизбежности.) Разум стал руководящим прин ципом умственной деятельности, и таким образом оказался отделен от неразумности. Эти идеи скоро воплотились на практике. Через шесть лет после смерти Декарта в Париже был основан Общественный госпиталь для содержания безумных, а также нищих, попрошаек и преступников. Говорили, что каждый сотый парижанин теперь сидит в сумасшедшем доме.
Безумие стало рассматриваться как противоположность разума и было физически отделено от области разумного. И вместе с безумием другие проявления «неразумного» поведения были тоже исключены из «разумного» общества. Вскоре к попрошайкам и безработным присоединились гомосексуалисты, бродяги и пьяницы. Дураку уже не было позволено изрекать истины — его заставили замолчать и изгнали из общества.
Что еще хуже, он вскоре сделался объектом насмешек и назидательным предостережением для других. Посещение сумасшедших домов для того, чтобы посмотреть на их обитателей в бреду или оцепенении, стало популярным развлечением. Не менее 96 000 человек в год посещали Бетелемскую больницу для умалишенных в Лондоне. (Ис кажение этого названия дало нам слово бедлам.
Кстати, здание, где она изначально находилась, теперь принадлежит Имперскому военному музею.) Этот разрыв между Возрождением и Просвещением сделал сумасшествие грехом, преступлением.
Но когда безумие получило определение (и было взято под стражу), было определено и разумное поведение. Рациональная теория общества сблизилась с понятиями трудовой этики и моральных обязательств и стала частью гражданского права. Любая аномальность отныне считалась безумием. Таким образом, новое знание превратилось в новую силу, и эти два понятия были неразрывно связаны друг с другом.
Согласно теории Фуко, дальше произошел еще один разрыв. К концу эпохи Просвещения реформаторы пришли к заключению, что держать умалишенных в заключении жестоко. Сумасшествие не преступление, это заболевание, и его нужно лечить. Теперь безумных не держали под арестом, а передали на попечение медицине. Но если тело было свободно, ум попал в плен. Место цепей заняли лекарства. К концу XIX века Фрейд продвинулся на одну ступень дальше. Безумного больше не заставляли молчать, ему было позволено говорить в кабинете психиатра. Но эта свобода также содержала в себе дальнейшее ограничение.
Была создана теория психиатрии, и эта новая структура полностью подчиняла пациента всемогущему, всезнающему психиатру. В этих процессах Фуко видел отражение авторитарного буржуазного общества.
Итак, безумие было определено (и ограничено) психиатрией. Разум оказался приравнен к психологическому здоровью. Как можно видеть, с этого момента само слово разум начинает менять свое значение, чтобы подстроиться под новое определение сумасшествия. Показывая, как понятие безумства изменялось с течением времени, Фуко пытался освободить настоящее от его ограниченности. Единственный путь для безумия избежать всесильной власти разума-жить в себе.
Но как? Это могли сделать лишь некоторые философы и художники, чья эксцентричность выходила за границы разума. Как пример Фуко приводит Ван Гога, де Сада и Арто. С меньшим основанием он также упоминает Ницше, которого на самом деле безумство обрекло на молчание. Тем не менее Фуко прав относительно Ницше: «Нуж но носить в себе хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду». Эти художники и философы выражают безумие «в себе», ставя все с ног на голову. Столкнувшись с их работами, мир разума вынужден защищать себя! Так искусство и воображение изменяют и расширяют общепри нятые представления о разуме. («Звездная ночь»
Ван Гога говорит здесь сама за себя.) Не случайно, что именно в это время шотландский психиатр Р.Д. Лэйнг сделал важнейшие практические открытия относительно природы сумасшествия. Согласно его теории, на первый взгляд непонятная и противоречивая речь шизофреника — это зачастую гномическое выражение сложной истины, которую пациент не может выразить по-другому. Шизофрения часто бывает вызвана сложной, противоречивой ситуацией, в которой оказывается пациент. (Так, например, в случае, когда родители ссорятся, они создают для своего сбитого с толку ребенка разделенную — т. е. шизоидную — реальность.) В своей книге «Безумие и общество» Фуко показывает, как наше представление о сумасше ствии претерпевало резкие, но в то же время абсолютно случайные изменения. Они не были вызваны логикой развития или необходимостью. Они сами были необоснованны! Эти изменения в структуре знания также сопровождались значительными изменениями в структуре силы (свобода, заключение, лечение). Это не единичный случай, считает Фуко. Появление любой новой системы знания всегда связано с изменением силы.
Психология и роль пациента — это лишь один пример.
Экономика, социология, даже естественные науки подчинены тому же принципу: появление и развитие этих систем знания всегда сопровождается значительными сдвигами в структуре силы.
Когда работа Фуко «Безумие и общество» была опубликована в 1960 году, она сделала его главной интеллектуальной фигурой Парижа.
Французская интеллектуальная мода — рынок, на котором царила жестокая конкуренция — резко менялась. Старая гвардия оказалась не у дел.
Сартр и экзистенциализм, структурализм и бесконечные вариации на тему позднего марксизма оказались забыты. В моду входили Деррида и деконструкционизм, Барт и семиотика, а теперь и Фуко. Фуко прекрасно знал и Дерриду и Барта: левый берег Сены — небольшой район, и все кафе — места для интеллектуальных бесед — там хорошо известны. Но отношения Фуко с его новыми знакомыми всегда будут оставаться сложными. Хотя философия Фуко в некоторой степени походила на теории Дерриды и Барта, различия между ними вскоре стали очевидны.
К тому времени умер отец Фуко. На унаследованные деньги подающий надежды тридцатичетырехлетний философ купил квартиру с классическим видом на набережную Сены на улице Финли (эта улица была названа в честь кубинского врача франко-шотландского происхождения, который в XIX веке открыл, что переносчиком малярии является комар).