ОСТИАНУ приходилось признавать, что Бекуа Кинска, европейское чудо, была красивой женщиной. Ее растрепанные волосы были цвета неба в солнечный день, Черты ее лица были результатом хорошей генетики и умелых, незаметных глазу, пластических операций.
Ее выделяло образование и пристрастие к избыточному использованию косметики, что, по мнению Остиана, лишь уменьшало ее природную красоту. Чуть ниже волос Остиан смог заметить слуховой усилитель и провода, идущие от него к черепу.
Бекуа получила прекрасное образование в лучших академиях Терры, а так же прошла подготовку в недавно открытой Консерватории «де Мюзик»– что, по правде, было лишь потерей времени, потому что мало кто мог научить ее чему-то новому. Люди по всей галактике слушали ее оперы и симфонии, она писала музыку способную задеть душу, возвысить ее, наполнить энергией. Остиан встречал ее дважды до назначения на «Гордость Императора», и оба раза его отталкивало ее чудовищное самолюбие и невыносимо высокая самооценка. Но по каким-то непонятным причинам Бекуа преклонялась перед ним.
Одетая в многослойное платье цвета ее волос, Бекуа сидела на резной скамье в дальнем конце концертного зала, опустив голову над мультисимфоническим (multi-symphonic) клавикордом, подключенном к динамиками, расположенным по всему залу.
Сам зал был большим помещением, отделанным панелями из темного дерева, с порфировыми колоннами, освещенными мягким светом шаров качающихся над парящими генераторами гравитации. Витражные окна изображавшие космодесантников в пурпурной броне Детей Императора полностью занимали одну из стен, а ряд мраморных бюстов, сотворенных самим примархом, стоял вдоль другой
Остиан мыслено отметил, что надо бы их осмотреть, но не сейчас. В зале толпилось около тысячи человек, одни были одеты в бежевые робы летописцев, другие в строгие черные робы адептов Терры. Но были и другие, одетые классически - в парчовые куртки, полосатые брюки и высокие черные ботинки – представители дворянства Империума. Многие из них присоединились к двадцать восьмой экспедиции только чтобы побывать на выступлении Бекуа.
В стороне от толпы стояли солдаты армии Империума: офицеры в украшенных перьями шлемах, кавалеристы в золотых кирасах и представители учебного корпуса в красных шинелях. Пестрота мундиров различного цвета наблюдалась во всему концертному залу, шпоры и сабли с громким звуком ударялись об деревянный пол.
- Как эти офицеры могут находить время для таких мероприятий?- сказал Остиан, пораженный бессчетным количеством различных мундиров,- Разве они не участвуют в войне с пришельцами?
- Всегда находится время для искусства, мой дорогой Остиан,- ответила Серена, беря два бокала шампанского у пробиравшегося сквозь толпу официанта,- Война – жестокая госпожа, но у нее нет ничего против Бекуа Кински.
- Я не понимаю, почему я должен тут торчать,- пробурчал Остиан, сделав маленький глоток шампанского и наслаждаясь освежающим действием напитка.
- Потому что она тебя пригласила, а от таких приглашений не отказываются.
- Но она мне никогда не нравилась.- возразил Остиан,- Почему она обеспокоилась тем, чтобы пригласить меня?!
- Потому что ты ей нравишься, идиот.- ответила Серена, шаловливо ударив его локтем по ребрам,- Конечно если ты понимаешь о чем я
- Я не могу представить почему,- вздохнул Остиан,- Я лишь немного разговаривал с этой женщиной. Она не давала мне и слова сказать.
- Поверь мне,- сказала Серена, положив свою изящную руку на его,- ты хочешь быть здесь.
- Действительно? Объясни почему же?
- Ты не слышал как играет Бекуа, не так ли?- ответила она улыбнувшись.
- Я слышал ее записи.
- Мой мальчик,- сказала Серена, театрально закатив глаза,- если ты никогда не слышал Бекуа вживую, ты не слышал ничего! Тебе понадобится много носовых платков, потому что ты будешь плакать. Или, если у тебя их нет, воспользуйся успокоительным, иначе ты будешь весьма возбужденным.
- Прекрасно!- воскликнул Остиан, в душе же желая вернуться в мастерскую,- Я останусь.
- Поверь мне. Будет хуже, если ты уйдешь.
Постепенно шум разговоров в зале стих. Серена продолжала держать его за руку и прикоснулась пальцем к губам. Остиан смотрел поверх замолкшей толпы, и заметил огромного длинноволосого блондина в белой робе.
- Астратес…- выдохнул он,- Я не думал, что они такие огромные.
- Это Первый капитан, Юлий Кесорон,- сказала Серена, и Остиан заметил чопорность в ее голосе.
- Ты его знаешь?
- Он попросил меня написать его портрет, - просияла Серена, - Говорят, он поклонник искусства. Он очень мил и пообещал сообщить о возможных перспективах..
- Перспективах? Каких перспективах?
Серена не ответила. Гнетущая тишина опустилась на привелигерованное собрание, когда свет шаров угас. Остиан наблюдал за тем, как Бекуа провела рукой по клавишам клавикорда. Внезапно энергия и романтические чувства переполнили его как только динамики возвестили о начале увертюры. Выступление началось, и Остиан заметил, что ему нравится игра Бекуа, когда ему внезапно представилась картина разгоравшегося шторма. Вначале он слышал лишь капли дождя, но затем поднялся ветер и начался ливень. Он слышал дождь, вой ветра и грохот грозы. Он посмотрел вверх, полностью уверенный что увидит темные тучи.
Звук тромбонов, пронзительных флейт и грохочущих литавр то затихал, то вновь набирал мощь, причудливо танцуя в воздухе, а звуки симфонии, становившиеся все более страстными, звуки, задевавшие все его внутренне существо, создавали эпическое повествование, хотя позже Остин не мог вспомнить его сюжет.
Хор полностью сливался с оркестром, не было даже намека на раздор в этой величественной музыке восхвалявшей мир, радость и братство людей.
Остиан почувствовал, как чувства наполняют его, как его душе хочется вырваться из тела, воспарить и прыгнуть в отчаянии, чтобы потом восстать и с помощью магической силы музыки вознестись на вершину восторга.
Он посмотрел на Серену и увидел в ней порыв, желание вырваться из оболочки и разделить эту радость с ним. Остиан обернулся и увидел что Бекуа качалась как сумасшедшая, ее голубые волосы спутались на лице, руки метались вдоль клавиатуры. Среди восхищенных слушателей Остиан заметил дворянина в серебряной кирасе и прекрасно сшитой темно-синей льняной куртке, наклонившегося к своей спутнице и прошептавшего что-то ей на ухо.
. К разочарованию Остиана внезапно прекрасная музыка стихла. Установилась тишина. Радость исчезла, вместо нее в душе возникло чувство ненависти к этому прервавшему концерт дворянину.
Бекуа встала из-за инструмента, ее грудь часто вздымалась, на лице застыла маска бешенства. Внезапно она подошла вплотную к дворянину и, сдерживая ярость, сказала:
- Я никогда не выступаю для таких свиней!
Дворянин вскочил на ноги, его лицо покраснело.
- Вы меня оскорбляете?! Я Паджор Доржи, шестой маркиз клана Терават и патриций Терры! И вы, проклятье, будете меня уважать!
- Вы то, что вы есть от рождения, а я создала себя сама! Есть множество дворян с Терры, но Бекуа Кинска одна!
- Я требую чтобы вы продолжили играть, женщина!- кричал Паджор Доржи,- Вы хоть знаете сколько я потратил усилий, чтобы послушать вас!
- Мне это безразлично,- отрезала Бекуа,- такие гении как я стоят выше всяческих усилий. Удвойте их, утройте, но вы никогда более не услышите то, что слышали сегодня. На сегодня все, я больше не буду играть.
В ответ на это заявление раздался хор протестующих голосов. Остиан заметил, что сам присоединился к аудитории. Но, однако, Бекуа Кинска не колебалась пока у дверей зала не раздался мощный голос, который ,перекрыв шум зала, произнес:
-Госпожа Кинска.
Все головы в зале мгновенно развернулись в сторону откуда раздался повелительный голос, и Остиан ощутил как его пульс подскочил, когда он узнал хозяина голоса – это был Фулгрим Фениксоподобный.