Затем земля внезапно накренилась в сторону. Соломон упал на землю, и заскользил по плато к одному из многочисленных кратеров, усевающих поле боя.
Он быстро восстановил равновесие и просканировал поверхность на наличие угрозы, но ничего не обнаружил, Соломон слышал над собой звуки боя раздающиеся с обеих сторон. Если предположения Механикумов были верны и энергетические катушки были тем, что держало атоллы на плаву в небе, то вполне вероятно, что один или несколько, где-то на атолле были уничтожены. Соломон вложил свой меч в ножны и начал карабкатся по скалистому краю кратера. Приблизившись к вершине, он почувствовал, как встали дыбом волосы на шее, и, посмотрев наверх, увидел силуэт воина Лаера на выступе кратера. Соломон потянулся за мечем, но Лаер достиг его быстрей, чем он смог достать оружие.
Хотя Юлий Кесорон провел на Гелиополисе много дней, его красота и величие по-прежнему лишали его дара речи. Его поразили вздымающиеся стены бледного камня и выстроенные в линию мраморные статуи на золотых постаментах, поддерживающие огромный купол зала. Запутанные мозаики, слишком высокие, что бы разобрать детали, заполняли купола, пурпурные и золотистые знамена свисали между рифлеными пилястрами из зеленого мрамора. Сверкающий луч сфокусированного звездного света бил из центра купола, великолепно отражаясь от черной поверхности пола Гелиополиса. Мрамор и плавленый кварц, смешанные с известковым раствором и землей превратили пол в темное сверкающее зеркало, сияющее словно небеса над ним. Воздух заполнили частички пыли ,сверкающие в ароматном дыму курильниц.
По окружности зала , аудиенций Фулгрима располагались ряды мраморных скамей, возвышаюшихся от центра к стенам. Этого было достаточно, чтобы усадить две тысячи мужчин, хотя это была лишь четверть от числа присутствующих на военном совете. Кресло примарха из полированного черного мрамора стояло прямо в центре столба звездного света. Именно отсюда лорд Фулгрим выслушивал доклады своих воинов. И хотя примарх еще не украсил эту конструкцию сразу по прибытию, пустое кресло внушало уважение.
Юлий видел офицеров, собранных со всех военных подразделений 28-й экспедиции сидящих на мраморных скамьях. Он подошел, что бы занять свое место на скамье самой близкой к полу, кивая офицерам, которых он знал в лицо ,замечая осторожные взгляды бросаемые на его развевающеюся красную мантию. Те, кто прослужил с Детьми Императора хоть какое-то время, знали, что облачение в красную мантию, говорило о том, что воин готовится выступить на поле битвы.
Юлий проигнорировал эти взгляды и перед тем, как сесть передал свой меч и шлем слугам. Он прошелся взглядом по кругу палаты, замечая серебряных и алых офицеров Имперской Армии, заполнявщих нижние ярусы Гелиополиса. Их близость к полу свидетельствовала об их высоких званиях.
Лорд Командер Файл сидел в окружении слуг и помощников. Он был строгим человеком с изуродованым лицом, аугметизированным стальной пластиной, закрывющей левую часть его лица. Юлий никогда не общался с ним, но знал о его, как искусного генерала, и безжалостного неумолимого солдата.
На средних ярусах,позади офицеров находились адепты Механикумов, которые выглядели стесненными в ярком свете Гелиополиса. Их закрытые одежды скрывали большую часть аугметики, и Юлий не мог вспомнить, видел ли он кого-либо из них без закрытых балахонов. Юлий покачал головой над глупой завесой секретов и ритуалов, которой они себя окружали.
Рядом с Механикумами сидели летописцы.Это были серьезные мужчины и женщины в бежевых костюмах, которые небрежно записывали что-то в потрепанные блокноты и пиктеры,а так же делали на бумаге наброски угольными карандашами. Величайшие художники, поэты и писатели Империума отправились с экспедиционными флотами, что бы в тысячах своих документов запечатлеть монументальные события Великого Крестового Похода, встречая везде различную степень гостеприимства.
Немногие из легионов ценили их усилия, но Фулгрим объявил, что их присутствие являеться великим благом и предоставил им беспрецедентный доступ к своим самым сокровенным и охраняемым церемониям.
Cкользнув взглядом по галерее, Ликаон сплюнул.
”- Летописцы. Какой смысл в их присутствии на военном совете? Смотрите, один из них даже принес мольберт!”
Юлий улыбнулся и сказал:
”- Возможно, он хочет запечатлеть великолепие Гелиополиса для будущих поколений, мой друг.
- Расс был прав по поводу этого. Мы воины, а не предметы для портретов или поэзии.
- Преследование совершенства простирается вне военных дисциплин, Ликаон. Оно включает в себя изобразительное искусство, литературные работы и музыку. Совсем недавно я удостоился привилегии услышать концерт Беки Кински и мое сердце воспарило от столь сладкой музыки.
- Вы снова читали поэзию, не так ли? – спросил Ликаон, качая головой.
- Когда выпадает шанс, я копаюсь в одной из Имперских песен Игнация Каркази. – признался Юлий. – Когда-нибудь тебе тоже стоит попробовать. Это было бы не плохо для тебя. У самого Фулгрима в палатах есть скульптура, работы Остиана Делафора, и, как говорит Эйдолон, у изголовья его кровати висит пейзаж Кемоса, нарисованный Келандом Роджетом.
- Не может быть! Эйдолон?
- Ну, он так сказал, - кивнул Юлий.
- Кто бы мог подумать? – задумался Ликаон, - Так или иначе, я все же буду придерживаться достижения совершенства через войну, поскольку мы созданы для нее.
- Твоя потеря. – сказал Юлий, в то время, как верхние ряды Гелиополя заполнялись писцами, нотариусами и слугами, состоявщими на службе наиболее близко к центру власти.
- Высокая явка, -отметил Ликаон.
- Будет говорить примарх и это всегда вызывает толпы почитателей.
Словно упоминание его имени было ключевым сигналом для него, Врата Феникса распахнулись, и примарх 3-го Легиона вошел в Гелиополь. По бокам его сопровождали лорды командиры. Все собравшиеся воины, адепты и писцы немедленно упали на колени и склонили головы в изумлении от великолепия совершенного воина стоящего перед ними. Юлий склонился вместе с ними, и его недовольство мгновенно исчезло в порыве волнений при виде своего любимого примарха. Вал нарастающих аплодисментов и криков – Фениксоподобный! – заполнили Гелиополь, рев приветствующих аплодисментов успокоился лишь, когда Фулгрим поднял руки, что бы успокоить своих последователей.
Примарх носил длинную ниспадающую мантию бледно-сливового цвета, на его бедре виднелся темный железный эфес меча, Огненного клинка, сам клинок был вложен в ножны из мерцающей темно-фиолетовой кожи. На груди были ярко вспыхивающие крылья орла, вышитые золотыми нитями. Небольшие лазурные ляписы не давали спадать волосам на лицо. Позади примарха шли двое величайших воинов легиона- Лорды Командиры Эйдолон и Веспасиан. Оба воины были одеты в простую белую тогу, ничем не неукрашенную, за исключением маленького орда на правой стороне их груди. Их строгая выправка вдохновляла Юлия, ведущего себя немного более сдержанней в их присутствии. Эйдолон выглядел невпечатленным от собравшихся здесь воинов. Оба командующих были вооружены, Веспасиан мечем, вложенным в ножны, а Эйдолон тяжелым молотом переброшенным через плече. Юлий мог чувствовать напряжение повисшее в воздухе. Экспедиция ждала его слов.
- Друзья мои, - начал Фулгрим, садясь перед собравшимися воинами. Его бледная кожа поблескивала в ниспадающем свете. – мое сердце радуется, видя что вы все здесь собрались. Прошло слишком много времени с начала войны, но каковы теперь шансы это исправить.
Юлий знал к чему это шло, он чувствовал некоторую дисгармонию, окружающую его и увидел, как обычно ироничный Ликаон улыбнулся при звуках речи примарха.
- Мы вращаемся на орбите мира жуткого вида, называющего себя Лаер, -продолжил Фулгрим. Его голос потерял резкий Хтонийский акцент, который он приобрел за время, пока Дети Императора сражались вместе с Лунными Волками Воителя. Культурный акцент Старой Терры приправленный в каждом слове, и Юлий находил себя обманутым интонацией и тембром слов примарха. – И какой это мир! Тот, что почтенные представители механикумов называют имеющим несоизмеримую ценность для крестового похода возлюбленного всеми Императора.