Это было уже чересчур. То есть Сашенька прямым текстом намекал мне, что наше с ним невозможное будущее – моих рук дело. Мол, гулящая я. Шлюха, по-русски говоря. Что ж, нам, шлюхам, как говориться, все можно.
- Васенька, – я посмотрела на Большого, придав взгляду томности, и слегка покусывая нижнюю губу. – Разбередили мне душу эти разговоры. А не поехать ли нам в «нумера»? Есть в вашем городишке шикарная гостиница? Чтоб кровать, как аэродром и, непременно, джакузи. Ты же знаешь, любимый, как я склонна ко всяким развратным игрищам?
Разумовский сидел, сцепив зубы, с застывшей на лице улыбкой. Ах, ну да, как же. Инстинкт собственника, так распространенный в мужском кругу. Пусть оно мне самому не надо, но мое, а значит трогать никому нельзя. Да пошел ты, Саша.
Я поднялась на ноги, потянув за собой охреневающего от такого быстрого развития наших отношений Ваську. Однако Большой дураком не был, и рассудив, что уж если сегодня случилось лунное затмение и у объекта его страсти поехала крыша, то пользоваться надо ситуацией незамедлительно. Он, не глядя, бросил на стол несколько купюр и рысью устремился мне вслед, даже не сказав всем оставшимся «до свидания». А я тем более сочла ниже своего достоинства прощаться со всякими мудаками.
И только в машине меня отпустила злость, которой на смену пришло безысходное отчаяние.
Что ж ты, Саша, скотина такая, со мной делаешь? Ну, не нужна я тебе, так отпусти совсем. Не появляйся рядом, не тревожь сердце своей близостью. Разве ж можно так издеваться?
Посмотрела на сидящего рядом Ваську, который от счастья офонарел настолько, что просто уставился в мое лицо фанатичным влюбленным взглядом. Да и хрен с ним. Не буду же я, в самом деле, всю жизнь хранить верность человеку, которому она не нужна. Вернее, нужна, вроде как, но только потому, что мужской эгоизм и самолюбие того требуют. Хватит. Достаточно.
- Вась, поцелуй меня.
Получилось как-то жалобно и со слезами в голосе.
Большой осторожно притянул меня к себе, касаясь губами моего виска.
- Подожди, Лизонька, сейчас на место приедем, там я тебя так зацелую, что ты еще пощады попросишь. Не хочу вот так , в машине. Что мы, дети малые.
Я опустила голову ему на грудь, стараясь выкинуть из головы глупые, но очень болезненные мысли.
Когда мы вошли в номер гостиницы, сомнения принялись одолевать мой разум, словно стая голодного воронья.
-Васенька, добудь нам шампанского.
Большой застыл на половине пути, двигаясь от закрытой двери ко мне , чтоб слиться в страстных объятиях.
- Так нам могут в номер принести. Ты чего, Лизок? Это ж люкс.
- Нет. – Уперлась я, испытывая очень большое желание хотя бы пять минут побыть наедине, чтоб угомонить несущееся вскачь сердце, и настроиться на то, что сегодняшнюю ночь проведу вовсе не с тем, с кем мечтала бы. – Хочу, чтоб ты сам.
Большой вздохнул, но послушно вышел в коридор, отправившись на поиски дорогого французского вина, которое заказала капризная дама. Я закрыла за ним дверь на замок и, прислонившись к ней спиной, съехала прямо на пол.
Не прошло и пяти минут, как в номер постучали. Зачем вернулся, интересно? Сказать, что заскоки у меня слишком велики?
Я открыла дверь. На пороге стоял Разумовский. Растрепанный и крайне злой.
У меня вырвался вопрос, который в данном случае был единственной мыслью, появившейся в голове.
- А Вася где?
- В манде! – Рявкнул Саша и переступил порог номера, закрывая за собой дверь.
Девятая глава
Сыч чувствовал себя ужасно. Отвратительно. Что-то не давало ему покоя. То ли мысль, крутящаяся где-то рядом, но никак не способная облечься в чёткую форму, то ли засевшая глубоко тревога. Это было похоже на то чутье, которым обладают дикие хищники, интуитивно обходящие хитроумные ловушки охотников. Последний раз Сыч испытывал подобные ощущения, когда один очень злопамятный тип решил его достать. Евгений Александрович, или Жека, как звали его старые боевые товарищи, уже не работал на Контору, но в силу обстоятельств ему пришлось поучаствовать в той нашумевшей и полной слухов операции с Хоттабом. Письмо, отправленное полевому командиру матерью, было перехвачено именно Сычом. Листы смазали ядом и доставили по назначению. Состав использовался "долгоиграющий", поэтому действовать начинал не сразу. Через несколько дней страна узнала о гибели одного из кровавых лидеров Чеченской войны. Вот только близкий родственник Хоттаба тоже узнал, и не только то, что было известно простым обывателя. За очень хорошую сумму он купил имя человека, принимавшего самое главное участие в той операции. Несколько лет Сыч жил, словно лиса во время загона. Закончилось все закономерно. Евгений Александрович Петров сейчас загорает на море, а тот плохой человек гниёт в земле.
Но три года, когда даже во сне Сыч чувствовал, что прямо в спину дышит враг, он запомнил на всю жизнь. И вот сейчас ощущение было похожим. Рядом смерть. Очень близко. Только, чья? Если пришла его пора, так и по фиг. Лизка, выросла, а он сам протянул итак дольше, чем рассчитывал. Но что, если старуха явилась за девчонкой... Сыч вскочил с дивана, отбросил пульт от телевизора и подошёл к окну, вглядываясь в темноту южной ночи.
Кто? Сука, кто? За кем? За ним или за Лизкой? Дочка, а Сыч наедине с самим собой называл её именно так, сейчас с Большим, которого Жека, конечно же, знал, правда в одностороннем порядке. Неплохой парень, особенно для того образа жизни, который ведет. По крайней мере, подлянки в нем нет. Вот он бы, кстати, Лизку любил крепко. Обычного среднестатистического претендента на её руку Сыч даже не рассматривал. Девчонка-авантюристка по натуре. Если рядом будет простой хороший парень, она очень быстро взвоет с тоски и умчит на очередную гастроль. Нет. Ей необходим человек покрепче,который и нужную порцию адреналина даст, и, в то же время, остепенит резким словом, если понадобится.
Сыч, не находя себе места, вышел во двор.
—Евгений Александрович?
На резной скамейке сидела Марта.
—Не спится?
—Да что-то никак.
—Присаживайтесь.
Дамочка похлопала ладонью рядом с собой.
Сыч прекрасно видел и блеск в её глазах, и активно выпячиваемую грудь. Не дурак к своим годам. Возможно в другой, более подходящий момент, он бы воспользовался откровенным предложением и закрутил лёгкий необременительный роман. Только не сейчас. В груди будто засела голодная крыса, продолжая вгрызаться острыми зубами в нервные окончания. Плохо. Очень плохо. Внезапно заиграл входящий вызов телефона. Сыч схватил мобильник, лежащий в кармане, надеясь, что это Лизка, которой он безуспешно дозванивался уже почти час. На хрена человеку телефон, если этот человек категорически его игнорирует? А ты тут сходи с ума от беспокойства. Оказалось, Лазарь Моисеевич.
—Евгений Александрович, не разбудил?
—Нормально, Лазарь. Говори, что хотел.
—Слушай, я тут завещание составил. Последние события и дурь моих родственников, чтоб им пусто было, сподвигли к такому решению. Хочу вот о чем попросить. Дочка осталась теперь одна только у меня. Страшная, как вся твоя жизнь. Боюсь, как бы её из-за наследства какой хмырь не окрутил. Приглядишь?
—А ты куда собрался? - Ответил старому товарищу Сыч, переваривая новость о наличии у еврея ещё одного отпрыска.
—Пока никуда, только чую, скоро мой час. Не хотелось бы, чтоб Элкина жизнь сложилась потом абы как. Мало того, что красоты бог не дал, так ещё и дура редкостная. Вся в мать.
Жека не стал переубеждать Берга, говоря дежурные фразы, что все это глупости и проживёт коллекционер ещё много лет. Зачем? Сыч знал, если еврей чует скорую смерть, значит так оно и есть. Пустословить и истерить на пустом месте он бы не стал. Естественно. Жена, шлюха конченая, скончалась, валяясь в луже своей крови. Сынок оказался психом, который, оказывается много лет назад укокошил вторую супругу. Видимо, пошатнулось здоровье у старика окончательно.
А вот наличие дочери... Факт крайне занимательный и меняющий картину в целом. Они не были настолько близки, чтоб знать друг о друге все, поэтому Жека особо и не заморачивался количеством отпрысков еврея.
Сыч заверил Лазаря Моисеевича, что, конечно, за чадом присмотрит, так что не стоит волноваться Бергу ни на этом свете, ни на том.
Отключил телефон и уставился в темноту.
—Что-то серьёзное? - Спросила Марта, о которой Жека успел уже забыть.
—Да... Похоже, серьёзное...
В этот момент его осенило. Вот ведь старый осел! Настолько все кристально ясно! Идиот! Всего лишь один маленький факт наличия у Берга ещё одного ребёнка расставляет все элемента по нужным местам. Сыч снова набрал номер еврея.
—Лазарь, сколько твоей девчонке лет?
—Так двадцать пять исполнилось в этом году. Старая дева, можно сказать.
—А сыну?
—Этому выродку-то? Тридцать два.
—Ясно.
Жека сбросил звонок, не объясняя внезапного интереса. Всё. Сошлось. Он метнулся в дом и взял ключи от машины, которую выбирала Лизка. Сука, хоть бы успеть...
Во дворе на глаза снова попалась Марта, пребывающая в лёгком недоумении от его хаотичных действий.
—Не хотите прокатиться со мной в одно место? Составить компанию, так сказать. - Неожиданно сказал он ошарашенной дамочке.
Марта, видимо, расценив такое предложение как добрый знак, активно затрясла головой, соглашаясь на ночной променад. Ну, мало ли, не хочет мужик её в доме оттарабанить. Может, на романтику потянуло. Тоже неплохо. Вспомнят молодость.