— Так точно, мамочка! — хохотнул мой оболтус.
Я, зевая, отправилась в комнату. Разложила свой диван, приготовила брату его законную подушку, за которую у нас с ним еще с детства шли нешуточные бои. Отнесла все спальные принадлежности на кухню, где у нас стоял старенький диван. Он вполне сносно раскладывался и превращался в приличное спальне место. Феликс уже убрал стол и плескался в душе. Взгляд задержался на его свитере, небрежно брошенном на табурете. И на портмоне, аккуратно лежавшем на подоконнике рядом с ключами от старенькой иномарки, которую брат купил за копейки и на которую мы с ним копили последние несколько лет. Портмоне я подарила ему на день рождения. И очень гордилась, что смогла выкроить из нашего скудного бюджета такую внушительную сумму. Поскольку вещь была качественной, фирменной и дорогой.
Не смогла удержаться и провела кончиками пальцев по мягкой коже аксессуара. Бумажник упал на пол. И когда я подняла его, мне показалось подозрительной его тяжесть.
Исключительно из любопытства заглянула внутрь. Да, вещь принадлежала не мне. Но все эти мысли тут же забылись, стоило увидеть множество крупных купюр, ровненько и аккуратно сложенных в бумажнике.
— Феликс! — закричала я, понимая, что столько денег честным путем заработать просто невозможно.
Но тут же поняла, что из-за шума воды брат ничего не расслышит. Вернув портмоне на место, сложила руки на груди и принялась ждать возвращение брата из ванной.
Обормот явился, практически, сразу.
— Что это? — мотнула я головой в сторону окна.
Брат моментально смекнул, в чем дело. Но предпочел юлить.
— Подоконник, — невозмутимо ответило младшее поколение.
— Откуда деньги?! — потеряла терпение я.
— Даря, — вздохнул Феликс, настойчиво отодвигая меня за плечи дальше от кушетки и разбирая ее, превращая в широкую кровать, пусть старенькую и скрипучую, но зато на ней Феликс удобно помещался с учетом своего роста: — Какая разница? Заработал. Еще вопросы будут? Я спать хочу. И ты спать хочешь. Давай уже спать, а?
— Не заговаривай мне зубы! — повысила голос.
— Иди спать, мамочка! — проворчал Феликс и, застелив простынь, тут же плюхнулся в кровать. — Утром промоешь мне мозги. Спать хочу.
Я прекрасно знала характер брата. Лег, закрыл глаза, разговаривать не станет.
Я прищурилась, рассматривая нахальную физиономию братца. Топнула ногой.
— Утром поговорим! — сообщила я и, недовольно топая, как стадо слонов, тем самым выражая свое негодование, вернулась в комнату.
Наутро, стоило мне проснуться, как я поняла, что брата в квартире уже не было. А на краю кухонного стола лежали крупные купюры и короткая записка:
«Я тоже тебя люблю, мамочка!»
И веселая рожица с высунутым языком. Вот и весь серьезный разговор в исполнении моего брата. И как его воспитывать?
Вздохнула. Купюры обжигали руки. А странное чувство надвигающихся неприятностей буквально жгло душу.
Спустя несколько дней, когда брат опять пропал, а вернулся уже под утро, в нашей квартире вновь появилась крупная сумма денег. Брат молчал или уходил от ответа. Я нервничала. Ну, вот откуда у подростка такие финансы?
Понимала, что мой Исаев будет молчать, как партизан на допросе. Выход был один — применить методы воздействия в отношении другого человека, а конкретно — соседской девушки, с которой брат дружил с самого детства, а сейчас — встречался, если судить по частым походам в кино и чаепитиям на территории нашей кухни.
Дождавшись, когда мой партизан-братец вечером следующего дня уйдет на свидание со своими гаечными ключами, прихватив термос с чаем и пару бутербродов, я помчалась в соседний подъезд.
Сеня сразу же открыла мне дверь. А спустя полчаса уговоров, расспросов с примесью шантажа (да-да, я могу и так, если исключительно для дела!), я узнала, что мой оболтус-братец участвует на своем потрепанном драндулете в каких-то запрещенных соревнованиях. Ключевым было слово «запрещенные». И я впала в отчаяние. Вытребовала у Сени координаты, где проходили эти занимательные мероприятия, и наутро помчалась на противоположную окраину города. Именно там, по словам Арсении, находился автоцентр «Фуллерит», принадлежавший некоему Мэту, который и организовывал нелегальные гонки.
Что еще за «Мэт»? — думала я, пока добиралась до нужного мне пункта назначения. Воображение в голове рисовало разукрашенного татуировками, лысого мужчину средних лет, страдавшего от избыточного веса и от пристрастия к наркотикам. Почему-то имя «Мэт» отождествлялось у меня исключительно с наркотиками. Я понимала, что явиться со странным требованием в незнакомое место, по меньшей мере, глупо. Однако благополучие брата я ставила превыше всего.