Тем временем в Лос-Анджелесе Брайан Слэгел, уже подбирающий кандидатов для 'Metal Massacre-ll', познакомился с басистом некой группы из Фриско TRAUMA, который пригласил его на свой концерт. Выступление было намечено на 28 октября в "Troubadour", и афиши сообщали о "самом громком, самом ярком и самом тяжелом шоу в мире с 16000-ваттной звуковой аппаратурой и 60000-ваттной светосистемой". Группа Слэгелу понравилась, и тут же они договорились насчет участия в сборнике. И вряд ли кто-либо мог предположить, какую роль в жизни METALLICA сыграет это вроде бы никак ее не касающееся знакомство! Впрочем, как и знакомство с другой сан-францискской командой, EXODUS, которая разогревала METALLICA у себя дома 28 ноября. Примечательным этот концерт был по нескольким причинам. Во-первых, это было первое выступление METALLICA хэдлайнером, то есть основной, главной группой. Во-вторых, весь концерт писался на пленку и был запечатлен для истории в виде бессмертного и одного из самых первых бутлегов под названием 'Live Metal Up Your Ass', что само по себе уже было удачей, поскольку METALLICA не всегда позволяли записывать с пульта свои выступления (а однажды Дэйв Мустейн разломал уже записанную кем-то кассету: своя игра ему не понравилась!). В-третьих, в тот вечер состоялась премьера новой песни, до сих пор прочно держащейся в концертном сэте группы - "Whiplash". И, наконец, как уже было сказано - знакомство с подгруппой, и в частности с гитаристом по имени Кирк Хэммет. Но тогда, впрочем, это особого значения еще не имело. Гораздо более важным и нужным было знакомство с менеджером EXODUS Марком Уитакером, который так зарубился на METALLICA, что напросился к ним в Штатные звукооператоры. А дело это он знал прилично, на что те и повелись, и, нужно сказать, небезуспешно: союз этот просуществовал почти два года.
Между тем дела в самой группе шли не так гладко. Касалось это главным образом Рона Макгоуни. Еще в начале ноября Ларс пожаловался Слэгелу на Рона, который все больше и больше обособлялся от остальных участников группы. Тогда как Джеймс, Ларс и Дэйв представляли собой хорошо отлаженную композиторскую единицу и слаженную концертную связку, Рон Макгоуни оставался в стороне даже во время дружеских попоек, за что и становился порой объектом злых шуток. "Однажды, - вспоминает Мустейн, - будучи на концерте во Фриско, мы спрятали один его кроссовок, и он возвращался домой в Лос-Анджелес в одном шузе!" А однажды Рон заявил, что некий дискомфорт он чувствует аж со времен совместного проживания с Хэтфилдом! "Не знаю, - продолжает Дэйв Мустейн, - может быть, это он о своем холодильнике? Дело в том, что репетировали мы тогда у него дома. Джеймс вечно голодал, поэтому мы всегда делали налеты на холодильник Рона, оставляя в нем под конец не больше, чем пару помидорин или четвертинки хлеба. Однажды мы даже стащили у него бутылку водки, поставив ее потом на место, наполненную водой из-под крана. В конце концов, Рон оставался практически трезвым, а мы - пьяными как скунсы. И так было тысячу раз". Сам же Макгоуни всю вину в назревавшем расколе сваливал, понятное дело, на Джеймса, Ларса и Дэйва. "Все, что происходило в группе, делалось за моей спиной, - вспоминает он. - С определенного момента они начали ко мне относиться все хуже и хуже. Начиналось все с дурацких шуточек типа прятанья моих вещей. Один раз, когда мы играли вместе с группой моего друга Джима KAOS и ROXX REGIME, Дэйв спрятал даже мой Ibanez! Я не мог понять, что происходит, потому что я всегда делал для группы все, что мог, и все, что они мне говорили. Я ненавижу людей, которые используют тебя как хотят, чем, собственно, занимался Ларс. Главным образом это касалось финансовой стороны дела. Я как-то даже сказал ему, что если он не в состоянии заработать денег, это не мои проблемы! А платил я буквально за все. Каждый раз, когда мы ездили выступать в Сан-Франциско, я брал у своего отца грузовик, покупал бензин, платил за гостиницу при том, что там дороги даже дешевые номера. Они мне всегда говорили: "После концерта ты получишь денег". А самый большой гонорар за концерт - 100 долларов - не покрывал даже расходы на гостиницу. Плюс пара сотен баксов просто пропивалась. И после всего этого они не могли понять, почему я такой злой! Понятно, что меня все это порядочно раздражало. "Если я являюсь частью группы, - говорил я им, - то почему я должен за все платить, тогда как вам все обходится на халяву?" Я даже предложил им нанять менеджера, который будет заниматься всеми административными вопросами. Они же просто посмеялись и сказали мне, что "плохо, когда нет чувства юмора". Компания была еще та! Дэйв был настоящей жопой, Ларс заботился только о себе. Но по-настоящему обижал Джеймс - мы ведь были друзья еще со школы и вместе все это начинали".
Почувствовав, что дело неминуемо идет к расколу, снова пришел на помощь Брайан Слэгел. Он предложил Ларсу с Джеймсом сходить на ту самую TRAUMA. Те частенько заезжали в Лос-Анджелес, поэтому попасть на их концерт особого труда не составляло. Металликовцы попали на сейшн TRAUMA вместе с VIOLATION, проходивший в "Whisky A Go Go". "То, в каком состоянии пребывали там Джеймс и Ларс, описанию просто не поддается! - рассказывает тогдашний техник METALLICA Марс, тоже пришедший на то шоу. - У них напрочь сорвало крышу при виде басиста TRAUMA. Они просто ничего не видели и не слышали. Ларс всю дорогу вопил: "Бог ты мой! Посмотрите на этого парня!" А смотреть действительно было на что, я сам стоял как зачарованный. Широченный джинсовый клеш, постоянные "fuck 'em all", длинные хипповские волосы, которыми он безостановочно тряс так, что казалось, еще чуть-чуть и голова просто оторвется! Чувак попросту задвигал всех остальных траумовцев! Ну и, конечно, его игра на басу - таких виртуозов я еще не видел, как, впрочем, не видели и Ларс с Джеймсом". Звали же басиста Клифф Бертон. Клиффорд Ли Бертон родился 10 февраля 1962 года в Кастро Вэллей, Сан-Франциско. Мать его, Жан Бертон, вспоминает, что сын рос всегда тихим и неприметным ребенком: "Я часто говорила ему: "Посмотри, сынок, все дети играют на улице. Не пойти бы и тебе туда?" На что Клифф отвечал что-то вроде: "Они не играют, они сидят и ничего не делают. Это же скучно". Альтернативу этому Клифф Бертон находил в книгах - чтение было его любимым занятием. Он начал учиться, когда ему не исполнилось и двух лет! - вспоминает Бертон старший - Вэй. - Мы даже проконсультировались по этому поводу у врача: все ли у парня нормально?" Таким образом, уже в начальных классах Клифф был на порядок образованней своих одноклассников, что, впрочем, не мешало юному вундеркинду иметь друзей среди сверстников. "Клифф был очень дружелюбным и внимательным к окружающим, - продолжает мать, - и еще он был очень честным. Я порой даже удивлялась: "Ох, Клифф, ну нельзя же быть честным до такой степени!" Что же до музыки, то лет так до десяти сей предмет Клиффа Бертона практически не занимал вообще. Первым порывом к искусству стала смерть старшего брата, который поигрывал иногда на бас-гитаре. Родители были не против такого решения Клиффа и нашли для него учителя музыки. Потрясающая тяга к знаниям, удивительная способность к обучению и несомненно имеющийся талант позволили Клиффу уже через год дать фору самому учителю. Несмотря на это, Бертон продолжил свое обучение в музыкальной школе, которую успешно закончил по классу джазовой бас-гитары. И даже после этого в любую свободную минуту и иногда ночами напролет Клифф сидел дома с инструментом, снимая Бетховена и Баха. Чуть позже в его жизни появилась и рок-музыка. Его любимыми командами стали SAMHAI, MISFITS, THIN LIZZY и BLACK SABBATH, а среди бас-гитаристов правофланговыми для юного Бертона являлись Джедди Ли из RUSH и сэббатовский Гизер Батлер. "Кроме того, - говорит сам Клифф, я любил и многих гитаристов. Джими Хендрикс, Тонни Йоми, Ули Рот, Майкл Шенкер, оба гитариста THIN LIZZY - все они оказали на меня большое влияние".