— И ты, и ты молодчина. Только побыстрее уходите. У матери и без вас полно забот.
По двору гордо расхаживает важный петух с ярко-красным гребнем. Когда он разгребает мусор, его разноцветные перья трепыхаются и переливаются всеми цветами радуги.
Найдя зернышко, он, как генерал, выигравший сражение, закидывает назад голову, колесом выпячивает грудь. И начинает кокотать радостно и призывно, созывая на пиршество кур. А те, совершенно забыв о своем курином достоинстве, вытянув шеи, несутся к нему со всех ног. Не отстают от прочих и куры Кируша. Дело в том, что у Чигитовых нет петуха и родители Харьяс разрешили их курам гулять со своими.
— У вас даже нет своего петуха, — упрекает Кируша Харьяс. — Да и кур только три. А у нас целых двенадцать.
— На будущий год, когда выведутся цыплята, у нас будет еще больше, чем у вас, — не сдается Кируш.
— На будущий год и наши куры выведут цыплят…
— А мой отец умеет плести лапти из девяти лык, а твой только из семи, — из всех сил отстаивает честь своей семьи Кируш. — Потом он еще умеет вставлять днище в кадушку.
— А мы в петров день зарежем барана, а вас не позовем есть баранью голову, — парировала девочка.
— Ну и не зовите, и не надо. Мы от того не помрем. За то в базарный день папка купит мне козьи рога (сладости). И я тебе не дам.
— Не давай… Козьи рога мне купит мой дядя. Он меня любит. — И тут Харьяс замечает, что их петух увивается вокруг рябой курочки Кируша. Вот он, распластав крылья, подмял ее под себя. Девочка приходит в ярость:
— Глупый петух, ты зачем заставляешь нести яйца чужую курицу! — Харьяс хватает камешек и швыряет в петуха.
Кируш в восторге от того, что камень не достиг цели и, подпрыгивая как козленок, убегает домой…
Нет, он совсем-совсем не любит Харьяс, и не будет больше с ней играть. И конечно, ни за что на ней не женится. Лучше уж взять маленькую Праски. Правда, с такой крошкой у него будет полно забот — ее нужно нянчить, качать в зыбке…
Как-то Кируш пошел на речку, которая протекает за деревней.
Сегодня здесь очень многолюдно. Женщины вышли на прополку огородов, раскинувшихся по всей речной пойме.
— Чей это мальчик? — спросила одна из крестьянок.
— Разве не видишь, вылитый Карачум, — ответила ей другая.
— Эй, мальчик, как тебя зовут? — спрашивает третья, прервав работу.
— Мать дома?
— Что делает отец?
— В гости к бабушке ходишь?
— Дедушка у вас часто бывает?
Ошарашенный таким вниманием, Кируш смущен и не успевает отвечать на вопросы. А они все сыплются и сыплются со всех сторон.
Одной хочется пошутить, другой подбодрить ребенка, третья рада поводу поднять голову от грядки, отдохнуть.
Кируш мужественно преодолевает словесную преграду, воздвигаемую женщинами, и между грядками капусты упрямо шагает к воде. Когда начинает мыть руки, запачканные глиной, к нему подходит моложавая тетенька:
— В самом деле, ты весь в отца и чистоту, как он, любишь, — ласково говорит она. — Давай я тебе помою ручки.
— Я, что ли, сам не могу?
— Сколько тебе лет?
Когда Кируш ответил на вопрос, на глазах женщины выступили слезы:
— Моему Микулю, если бы он не умер, было бы тоже столько. В один год вы с ним родились. Товарищем твоим был бы… Постой-ка, я тебе гостинца дам.
Женщина вынула из мешочка большой огурец, протянула его Кирушу.
— На, держи, кушай на здоровье. Да расти быстрее. Матери скажи, что угостила тебя тетя Тарук. В петров день приходите к нам есть баранью голову.
Возвращаясь домой, Кируш специально проходит мимо дома дяди Харитона. Пусть Харьяс посмотрит, что у него есть.
— Ой, какой большой огурец! Где ты его взял? — заметив Кируша, кричит девочка. На этот раз у нее очень доброе лицо, а голос ласковый и вкрадчивый. — Пойдем к нам.
— А кто у вас дома?
— Никого. Мама в поварне варит обед, а папа куда-то ушел.
— Праски дома?
— Где же ей еще быть?
— Ну, тогда пойдем.
В избе Харьяс сразу же хватает нож, чтобы разрезать огурец. Кируш прячет его за спину.
— И не думай. Я тебе все равно ни капельки не дам, — говорит он.
— Пожалуйста, не давай, у нас скоро вырастут свои огурцы, еще больше твоего. Вот такие!
— У Праски есть зубы? — спрашивает Кируш, заглядывая в люльку.
— А ей дашь?
— Дам.
— Для нее не жалко?
— Не жалко.
— Поклянись солнцем.
— Клянусь солнцем.
Харьяс тянет вниз люльку и, сдвинув одеяльце, показывает спящую сестричку. Кируш осторожно кладет ей на грудь огурец.