Немецкий разведчик недолго кружил над расположением полка. Как только он скрылся, старшина разрешил всем выйти из укрытия и заняться своими делами, а капитану Мурзайкину предложил умыться и попробовать солдатской каши, которую тотчас поднес расторопный боец.
Не успел Мурзайкин справиться с завтраком, как телефонист крикнул, держа трубку у щеки:
— Приказано всем занять свои места! За танками опять поднялась пехота.
Повар, парикмахер, медсестра, старшина, телефонист, ординарец, что приносил бачок с кашей, — все оставили свои нехитрые дела и, взяв винтовки и гранаты, расположились в подготовленных боевых ячейках. Старшина и Мурзайкину вручил винтовку с патронами. Ему в траншее было указано место рядом с поваром. Ивану Филипповичу, хотя и не терпелось побыстрее выбраться отсюда в штаб дивизии, пришлось смириться. Он отчетливо видел, как три танка, обогнув какое-то препятствие, вышли на прямую и двинулись на позиции. За ними, пригибаясь, следовали пехотинцы в касках и с автоматами в руках. Мурзайкин с сожалением отметил, что наши бойцы были вооружены только винтовками и гранатами.
Огонь по танкам первыми и на этот раз открыли артиллеристы, пушки стояли в боевых порядках пехоты и били прямой наводкой. Мурзайкин заметил вспышку на танке, который шел на высоту справа. Танк окутался густым черным дымом. Танкисты выскочили из своего горящего убежища и тотчас попадали, скошенные пулями. В Мурзайкине заговорили патриотические чувства, его охватила неуемная радость, точно это он только что подбил вражеский танк. Но два других танка прорвались на линию траншей к пошли в тыл, не обращая внимания на оборонявших высоту советских воинов. В это время раздалась команда: «Отсечь пехоту!» Мурзайкин, пригнувшись к брустверу, нажал на спусковой курок. Он почувствовал толчок в плечо, но ничего не увидел впереди. Старшина, крикнув ему что-то, показал рукой направо и тут же свалился на дно траншеи: он был то ли ранен, то ли контужен. И вдруг у самой траншеи, с той стороны, куда показывал старшина, появился немец в каске. Мурзайкин ошарашенно выпустил по нему всю обойму, тот ткнулся лицом в землю, перестал шевелиться. Но в траншею прыгнул другой немец. Он ловко выбил из рук Мурзайкина винтовку, свалил его и старался огромной ручищей дотянуться до горла. Они барахтались на дне траншеи тяжело дыша. Вдруг старшина поднялся и уложил немца прикладом винтовки.
Атака была отбита. После боя санитары начали выносить из траншеи раненых, среди них оказался и старшина, который спас жизнь Мурзайкину. Он был ранен в плечо. Прощаясь с Иваном Филипповичем, сказал: «Я еще вернусь. Встретимся в Берлине, товарищ капитан!»
Мурзайкин снова прошел на НП командира полка. Майор Чигитов похвалил его за мужество. Но на вопрос, как добраться до штаба дивизии, Иван Филиппович услышал:
— Связи со штабом нет, полк держит круговую оборону в окружении и ждет помощи от командования.
— Как же мне быть? — испугался Мурзайкин.
— Не знаю, Иван Филиппович!
— Может, по рации можно связаться?
— Рация не работает, под минометный обстрел попала.
Мурзайкин хотел выяснить — будет ли кто-нибудь послан с донесением в штаб дивизии, но майора в это время позвали к телефону. Стало известно, что на левом фланге полка наступает немецкая рота. Майор, отдал приказание артиллеристам накрыть неприятеля шрапнелью и предупредил всех своих командиров, чтобы они экономно расходовали боеприпасы. Командир артиллерийского дивизиона, приданного полку, как будто этого и дожидался: он доложил, что шрапнельные снаряды на исходе — осталось всего на один залп. Мурзайкину майор приказал пойти в балку, куда вывели раненых, и помочь санитарам и медсестрам организовать им первую помощь:
— Эвакуировать их некуда, дорога в медсанбат отрезана. Придется своими силами лечить.
Сопровождал Мурзайкина ординарец командира полка, рыжеволосый, веснушчатый и очень словоохотливый парень.
— А штаб дивизии где? — спросил его Мурзайкин.
— Штаб дивизии был в деревне Сергеевка, в пяти километрах отсюда, но вчера ее заняли немцы. Куда переехал штаб, не знаем. По закону оттуда должна быть подана телефонная связь. Но, видно, никак не могут пробиться к нам.
Общительный ординарец понравился Мурзайкину. Иван Филиппович спросил, откуда тот родом.
— Из Белоруссии, — охотно ответил солдат. — Из Логойска. Слыхали про такой город? В восемнадцати километрах от старой польской границы. Я работал в леспромхозе. У нас там большой леспромхоз был. На всю Белоруссию славился. Теперь там немец лютует.