Вновь тронулись в путь, удвоив осторожность.
Когда высота с огневыми точками противника осталась слева, разведчикам стало ясно, что они приблизились к линии немецкой обороны совсем с другой стороны. Стоит перемахнуть через перелесок в поле, как они окажутся на участке третьего батальона своего полка.
Устроили привал. Лейтенант выдал своим товарищам по последнему сухарику.
— Наш обед, — сказал он. — Ужинать будем дома.
От этой уверенности лейтенанта всем сразу стало легче. И они дружно захрустели своими сухариками. Но взглянув на пленного — ему нечего было дать, — все почувствовали неловкость. Немец, хотя и упитанный, и, очевидно, утром успевший как следует перекусить, к середине дня тоже проголодался. Но ведь у них у самих только по одному последнему сухарику. И потом… почему это они должны делиться со своим смертельным врагом последней крошкой хлеба? Кто знает, сколько русских солдат он уложил! Награжден Железным крестом. Значит, немало послужил Гитлеру. Не исключено, что именно он угнал в ненавистную Германию мать Сергея, бросил бомбу на поезд, который вез в тыл беззащитных женщин, детей, стариков. И убил Тамару, лишил крошечного Ромика мамы. Правда, этот унтер не летчик, выходит не он, не лично он совершил все эти злодеяния. Ну так что же? Кто-то другой, похожий на него.
И все же зубы теперь уже не с тем аппетитом и проворством разжевывали сухарь. Пленный, очевидно, поняв затруднение русских, отвел взгляд в сторону. Пусть не думают, что он на что-то рассчитывает. Ничего ему не нужно, только бы не прикончили. Вначале он, правда, все молил своего бога, чтобы их обнаружили свои. Но вот уже полдня они бродят по лесу, а надежд на освобождение становится все меньше. В душе он все еще клял растяп соотечественников. Да, при такой бдительности едва ли им выиграть войну с русскими! А если так, ему, пожалуй, даже повезло. В плену, возможно, удастся сохранить жизнь. Во всяком случае, он постарается это сделать.
Нет, он не станет упираться на допросе, демонстрируя патриотизм, кричать: «Хайль Гитлер!» Он расскажет все, что знает: служил во Франции, недавно их дивизию перебросили сюда, на советский фронт, он — унтер-офицер роты, исполнял интендантскую службу — кормил, поил и одевал солдат. И не убил ни одного русского. Нет, не должны его расстрелять. Отошлют в лагерь, заставят работать — лес рубить или менять шпалы на железной дороге. Могут отправить в Сибирь. Тоже неплохо, подальше от фронта. Одно пугало — очень уж там холодно…
И вдруг словно гром с ясного неба… Это заработала артиллерия. Разведчики вскочили с земли, насторожились, прислушиваясь. Облегченно вздохнув, ефрейтор Шушканов первым определил: «Наша, полковая. Чтобы это значило?» Ему не ответили, но все думали о том же. Артиллерия отвлекла внимание противника на себя, этим следовало воспользоваться. Начавшее колоситься поле почти вплотную подходило к лесу. Голубовато-зеленое, оно напоминало море.
— По одному, по-пластунски… — распорядился Чигитов, кивнув на рожь. Пленному пришлось развязать руки, объяснить, что он поползет вторым, за сержантом Прокопенко. В случае чего — пусть на милость не рассчитывает!
Ползли медленно, боясь обнаружить себя.
Когда миновали поле, чуть не наткнулись на немецкий дзот. Сержант дал знак остановиться.
Пройти мимо дзота днем незамеченными было невозможно. Решили обойти его полем, взяв круто влево. Там кончалось озеро, за ним буйно зеленел густой камыш. Между лесом и камышом были разбросаны кусты краснотала.
Уже смеркалось, когда разведчики добрались до камышей, укрылись в них. Ефрейтор разведал: поблизости все было спокойно. Не теряя времени, решили двигаться дальше. Но метров через двадцать-тридцать спасительные заросли камыша неожиданно кончились. Чтобы лучше обозревать озеро, немцы вырубили широкую, как городская улица, полосу кустарника и камыша. Участок, конечно, пристрелян. Решили ждать ночи. Но чем темнее становилось, тем чаще из дзота поднимались в небо осветительные ракеты. Вся надежда на короткий интервал между вспышками.
Разведчики стремительным броском пересекли опасную зону, залегли в камышах. Но их заметили немцы и открыли отчаянную стрельбу. Над озером и камышами еще больше навешали осветительных ракет.