Вот он выскочил на берег. С потемневших волос, с потяжелевших сатиновых трусов струйками сбегала вода. Аркадий схватил жесткое махровое полотенце и докрасна растер им тело. Какое блаженство!
Румяный, свежий, с гладко зачесанными назад волосами, Аркадий взбежал на пригретое солнцем крыльцо своего дома, распахнул дверь и увидел отца.
Чисто выбритый, в свежей сорочке и новых брюках Архип Прокопьевич шагнул навстречу Аркадию. Боясь показаться сыну излишне сентиментальным, он вроде бы небрежно бросил:
— Привет товарищу инженеру!
— Здравствуй, папа!
Отец и сын по-мужски коротко обнялись, поцеловались. Прошли в горницу.
Мать внесла кипящий самовар, пригласила мужчин к столу. За завтраком Аркадий начал расспрашивать отца, не жалеет ли он, что перешел с химзавода на строящийся завод тракторных запасных частей.
— Тут интересней, — заверил Архип Прокопьевич. — Кстати, твой отец избран в партком и теперь заместитель секретаря.
— Поздравляю, папа! — повеселел Аркадий. Теперь он избавился от грустного ощущения, что его родители сильно сдали. — Как идет строительство?
— Главный корпус готов, — с заметной гордостью ответил Иштулов-старший. — Механический цех сильно разросся, больше ста металлорежущих станков установили. Три автоматические линии вступили в строй. Сергей Кириллович предлагает разделить его на два самостоятельных цеха.
— Ты про Чигитова говоришь? Он работает в механическом?
— Да, ты еще не знаешь о наших заводских новостях! — спохватился Архип Прокопьевич. — Шаров-то уехал, так теперь на его место главным инженером назначен Сергей Чигитов.
— Вот оно что, значит, Сережа в гору идет. Ну, молодец! Выходит, мне работать под его началом! Как он себя показал?
— Руководитель он — лучше не надо, деловой, энергичный… Все довольны им. Побаиваемся, как бы в Чебоксары не переманили. Отец его там работает, считай, всей промышленностью Чувашии заправляет.
— Харьяс Харитоновна тоже там?
— Нет, она преподает в сельскохозяйственном институте.
— Роман так с ними и живет или остался с отцом?
— С дедом и бабушкой. По-моему, он их даже своими родителями считает. Во всяком случае Харьяс называет мамой, Кирилла — папой.
— Святой человек этот Кирилл Герасимович! Сергея воспитал, теперь вот его сына.
— Да, он прекрасной души человек. Что касается Романа… А что бы он делал со своим отцом? Сергей ведь так и живет один.
— Чего же он не женится? Не может забыть первую жену?
— Как не женится? Он давно женат. Только вот семейная жизнь у них что-то не ладится: не хочет жена переезжать сюда из Ленинграда. Конечно, после такого города наш Вутлан — захолустье, провинция. Вот и кочуют два чудака, то он к ней мчится на свидание, то она к нему наедет на недельку-две. Только не жизнь это… Питается Сергей в столовой, одна уборщица заводская стирает ему белье, другая ходит домой убираться. Иной бы давно такой жизни не выдержал, а этот с головой ушел в работу, так вроде и не замечает. Только ненормально это, ненормально!
— Директор завода тот же? — продолжал интересоваться Аркадий.
— Тот же, но часто болеет. Заводом фактически заправляет главный инженер.
Александра Макаровна слушала, слушала и не выдержала:
— Да вы будете есть?! Все стынет, вид теряет, а они бог знает про чего болтают. Наговоритесь еще про других да про работу. Знайте, ешьте себе да пошли бы вздремнули — один с дороги, другой тоже всю ночь с боку на бок вертелся. Наверное, на заводе что-нибудь не ладится или предложение какое придумал. Как это по вашему-то называется?
Аркадий воспринял слова матери как упрек — не расспросил о здоровье родителей, толком не поведал о себе, своих планах…
Отец рассеял неловкость:
— А о чем же нам еще говорить, как не о работе? Слава богу, сами все живы, здоровы, дом как стоял, так и стоит на месте…
За окном послышался нетерпеливый сигнал автомобиля.
— Это еще что такое? — всполошилась Александра Макаровна, бросив на мужа испепеляющий взгляд, — неужели опять за тобой? Ведь во вторую смену работаешь. Нормальные люди днем отдыхают, с семьями на природу едут. А ты?
Архип Прокопьевич, чувствуя себя виноватым — и в самом деле, — сын приехал, — неловко как-то поднялся из-за стола, оправдываясь, промолвил: